Старый-престарый японец, которому все почтительно кланяются, — это Акира Куросава. Обладатель Золотого льва пятьдесят первого года за картину «Расемон».
Годар, Занусси, Ален Ренэ. Все — звезды первой величины. Знайте же: я теперь ворвалась в ваше созвездие!
Ищу глазами своего режиссера, Андрея Арсеньева.
Вон же он, справа, рядом с декольтированной Клаудией Кардинале. Та обернулась к нему и, видимо, поздравляет.
Как я ему благодарна! Спасибо, Андрей, что на эту роль ты выбрал именно меня! Однако согласись, что и ты не прогадал: сам видишь — я справилась!
Режиссер — главный творец картины. Актеры — исполнители его замысла. Но мы — не слепые исполнители, слышишь, Андрей? Да, я была послушна твоим указаниям на съемочной площадке, но и я вложила в работу свою душу, свой талант, свой труд. И жюри оценило мой вклад. А ты почему-то не радуешься. Ты горюешь, чудак-человек.
Не хочу, чтоб кто-то был печальным в день моего триумфа! Сегодня все должны смеяться и ликовать.
Посмотри же на меня, мой уважаемый режиссер. Ах, не желаешь? Ну погоди, я тебя расшевелю.
Я подхожу к микрофону и говорю:
— Вот стою я тут перед вами, простая русская баба...
Эту реплику произносила Марецкая в картине «Член правительства», и я копирую ее интонацию. Иностранцам это ни о чем не говорит. Им переводят вполне нейтрально:
— Я, простая русская женщина, стою тут перед вами.
Все вроде то же самое, а смысл — совсем другой.
А Андрей поднял наконец голову. Ага, зацепило!
Ну так я зацеплю тебя еще сильнее. Устрою скандальчик. Совсем маленький, невинный. Как говорится, простенько, но со вкусом.
Слушайте меня, благовоспитанные звезды мирового кино!
Вместо того чтоб продолжать речь, я начинаю гортанно голосить в микрофон:
— Ва-ленки, валенки, не подшиты, стареньки!
У меня это здорово получается! А теперь — еще и сплясать русскую. Вот так, да притопнем, да прихлопнем!
Золотого льва — под мышку, чтоб освободить руки.
Узкое платье он Нины Риччи стесняет движения? А мы подберем подол. Мешают высоченные шпильки серебряных туфель? А мы — туфли прочь. Нам не привыкать бегать босыми!
И пятками, пятками отстучим дробь на итальянской сцене, привыкшей к торжественным, чинным церемониям!
Суди люди, суди Бог,
Как же я любила —
По морозу босиком
К милому ходила!
И-их, валенки-и!
Переводчик растерялся, публика — тоже. У Андрея, вижу, глаза на лоб полезли.
Зато сидящая рядом Клаудиа Кардинале вдруг с жаром схватила моего режиссера за запястье и подняла его руку вверх, как победителю в боксерском поединке:
— Брависсимо! — звонко выкрикнула она.
Молодец, Клавушка! Мы найдем с тобой общий язык!