Дон подпер рукой подбородок и задумался.
— А вы меня больше не разыгрываете? Это правда?
17-я выпрямилась и замахала над головой обеими руками — или передними ногами.
— Клянусь Господом нашим, Великим Ящером, — произнесла она нараспев. — Звездами неугасимыми, обновлением вечным природы, облаками, небом, матриархатом, что я…
— Да вы просто перекреститесь и поклянитесь, что умрете, коли соврали, — и этого будет вполне достаточно.
Ящероподобное существо завращало глазами и послушно исполнило требуемый ритуал.
— Ну вот — другое дело! Когда речь заходит о вымирании целой расы, я, как и любой парень в нашей округе, становлюсь мягким, словно воск.
Дон отогнул проволоку, которой скреплялась дверца клетки, и открыл ее. Хамелеон выкатил на мальчика один глаз, а второй устремил на распахнутую дверцу. 17-я наблюдала за происходящим в благоговейном молчании, а машина времени между тем подплыла поближе.
— Иди же, — сказал Дон и вытряхнул ящерицу на траву.
На этот раз хамелеон сообразил, чего от него хотят, и поспешно скрылся в кустах.
— Теперь ваше будущее обеспечено, — сказал Дон. — Или прошлое, с вашей точки зрения.
17-я и машина времени бесшумно исчезли. Дон снова стоял на лесной тропинке один.
— Ну и ну, могли хотя бы спасибо сказать на прощание. Люди, скажу я вам, намного воспитаннее ящериц.
Он подобрал опустевшую клетку, подхватил портфель и пошел домой.
Он не услышал шороха в кустах и не увидел, как из них крадучись вышел кот с обмякшим хамелеоном в зубах.
Ливермору нравился вид, открывавшийся с маленького белого балкона, примыкавшего к его кабинету, невзирая даже на то, что на такой высоте в это время года воздух был обжигающе холодным. И сейчас он стоял там, стараясь подавить дрожь и высматривая свежую весеннюю зелень на склонах холмов и на деревьях в старом городе. А над ним и под ним простирались белые ступени уровней Нового города, раскинувшегося вокруг в своей прилизанной элегантности, огромная буква А, имевшая в основании ширину полмили и сходившаяся к вершине чуть ли не в точку. Каждый уровень был оторочен множеством балконов, а с каждого балкона открывался широкий кругозор. Замечательно придумано. Ливермор снова вздрогнул и почувствовал, как у него в груди сильно и громко забилось сердце: старые клапаны, взбодренные новыми лекарствами. Его внутренности были так же продуманно разработаны и постоянно поддерживались в таком же идеальном состоянии, как и здание Нового города. А вот внешность оставляла желать много лучшего. С бесчисленными коричневыми пятнами, морщинами и снежно-белыми волосами, он казался таким же пережитком прошлого, как и дома в Старом городе. Было чертовски холодно, а тут еще и облака закрыли солнце. Он ткнул пальцем в кнопку и, когда стеклянная стена скользнула в сторону, с радостью возвратился в помещение с его отфильтрованным и нагретым воздухом.