— Но кто об этом расскажет, Люк Джонсон? Здесь тольк’ свои…
— А негры? У них хороший слух и длинные языки. Нет, сэр, если ты не хочешь с ним драться — в чем я не могу тебя упрекнуть, ибо он не заслуживает благородного обращения, — тогда давайте подумаем, каким способом мы можем воздать ему по заслугам.
Пока они обсуждали это, я с ужасом прислушивался к спору, каким способом лучше меня прикончить, — в том, что они именно это собирались сделать, я не сомневался. Я пытался вмешаться, умоляя о милосердии, но Мандевиль ударил меня по лицу, а Люк сунул мне в рот кляп, после чего они вернулись к своей ужасной дискуссии. Это было страшно, но я все же слушал, пока один из них не предложил всей компании немного отойти, и они заговорили вполголоса. Из всего последующего разговора до меня донеслось лишь: «Алабама», «Томбигби-Ривер», «самое для него место» и «нет, думаю никакого риска — кто ж узнает?» — а потом они рассмеялись, и Мандевиль подошел ко мне.
— Ну что, м’стер Арнольд, — начал он с милой улыбкой гиены, — у меня для вас хорошие вести. Да, сэ’, оч’ хорошие. Мы не собираемся вас убивать — как вам это нравится? Нет, сэ’, мы считаем, что вы недостойны этого. Вы — низкий негодяй, который воспользовался гостеприимством человека, чтобы попытаться ‘бесчестить его. Мы придумали более достойное для вас наказание, чем просто ссс-мерть. Хотите услышать, что именно?
Я хотел было зажать уши, но это было невозможно. Мандевиль ухмыльнулся и продолжал:
— Одному из моих друзей пришла в голову отличная идея. Его кузен — плантатор в Алабаме, не так далеко отсюда. Мой друг как раз едет в те края и любезно согласился взять тя с собой на тамошнюю плантацию. Тут никто не узнает, куда ты исчез, а там — никто и не спросит, откуд’ ты взялся. А знаешь, что с тобой будет после того, как ты туда добересь-ся? — он вдруг плюнул мне прямо в лицо. — Тя высекут и отправят в поле вместе с ниггерами собирать сахарный тростник! Ты и так уже загорел как мму-лат, а после того, как хорошенько прожаришься, поработав на солнцепеке, и совсем станешь похожим на ниггера. Ты будешь рабом, Арнольд, понял м’ня? Ты не умрешь, но будешь жаждать ссс-мерти. Там тя никто не найдет, уж больно уединенное это место, а если даже кто и заедет в те края — ну что ж, тя просто примут за помешанного мму-лата. Здесь тя никто не знает, и никто об те не спро-осит. И нет те спасения! Еще ни один ниггер не убегал с той плантации, ее хорошо охраняют болота и собаки. Так что будь спокоен за свою ж-жизнь. Понравится те такая жизнь, а, раб Арнольд? — он потверже уперся в землю и вдруг пнул меня со всей силы: — Получай, гнусное отродье! Не лучше ль, чтоб тя просто убили — легко и быстро, а?!