Ах, как бы утешило преподобного Арнольда это зрелище, ибо если и было что-то, что он и его лицемерные чада любили созерцать больше, чем внешние проявления добродетели, так это — вид паршивой овцы, которую волокут на живодерню. Хуже всего было то, что я попал сюда не по своей воле, правда, мои школьные наставники в это ни за что бы не поверили.
Эти мои философские размышления были прерваны нежной сценой прощания мистера и миссис Спринг, поскольку он также собирался сойти в каноэ. В отличие от всех нас он был одет как обычно — темный сюртук, круглая шляпа, тщательно повязанный шейный платок — не могу себе представить, как он смог напялить на себя все это в адскую жару. В последнюю минуту миссис Спринг наклонилась над фальшбортом и попросила его соблюдать осторожность, а также беречь себя «в холодные ночи» — и это в стране, где ночью стоит парящая духота, имейте в виду.
— Про…ятье! — буркнул Спринг, но все же вернулся, взял из ее рук теплый шарф и прокричал: — Прощай, прощай моя дорогая! — А матросы в каноэ криво усмехались и отводили глаза. Он был в прекрасном настроении и показал нам это, дав хорошего пинка юнге, которому было приказано идти с нами, но он замешкался, глазея на туземцев, ковыряющихся в земле.
Как только мы вышли на середину реки, произошло новое событие — из джунглей по ту сторону частокола донесся какой-то гул и странное позвякивание. По мере приближения можно стало различить громкие стоны и плач; время от времени раздавались крики и удары бича, а фоном для всего этого было мрачное монотонное пение.
— Это караван рабов, — крикнул Спринг, и действительно, почти в то же самое время из джунглей показалась длинная вереница черномазых, скованных попарно некими подобиями колодок и в сопровождении охранников.
Вот уже стал виден и весь караван — сотни обнаженных негров, их черные тела блестели на солнце, а ноги были покрыты грязью по самые бедра. Они шагали, стонали и пели — рослые статные мужчины с короткими густыми, словно шерсть, волосами на головах, то и дело спотыкались и толкали друг друга, так как их шеи были заключены в колодки — стоило одному из них остановиться или сбиться с шага, как он тут же тянул своего напарника. Шум, который они все вместе производили, напоминал гудение большого пчелиного роя, за исключением тех внезапных моментов, когда кто-нибудь из стражей, рослых негров в коротких юбках и блузах с мушкетами на плече, не пускал в дело свой бич, чей резкий посвист перебивался отчаянным криком боли.
— Эй вы, черт вас возьми, полегче с этими парнями! — крикнул Спринг. — Вы хлещете прямо по живым деньгам! — Он хищно наклонился над поручнями, вглядываясь в караван: — Первоклассный товар, клянусь моей душой, мистер Кинни, без подвоха. Если я не ошибаюсь, они из племен сомба и эгбо.