Стрелок знал, что совсем скоро должна была зазвучать та самая баллада о двух влюбленных, что вместе ушли по воде на Запад и Там превратились в яркую звезду, что всегда горит в звездных сумерках, вечерних или же предрассветных, покровительствуя всем влюбленным во всем Теплом мире, да и не только в нем. Он стал пробираться к кострам, пытаясь высвободиться из круга танцующих. Это оказалось задачей не из легких, поскольку многие девушки тоже поняли, какая баллада зазвучит следующей, и всем им непременно захотелось попасться молодому Отцу деревни на глаза: а вдруг в этот раз посчастливится именно ей? Но Стрелок был непреклонен и целеустремленно двигался вперед. Оказавшись, наконец-то на окраине, он осмотрелся, но так и не нашел ту, что искал. "Где же она? Вряд ли ее кто-то другой пригласил… Если только Ловкий не…" — в его голове мысли быстро сменяли одна другую, пока он обходил поляну по кругу.
Вдруг он буквально натолкнулся на Белянку, которая стояла лицом на восток на самом дальнем краю поляны, откуда была видна река. Девушка смотрела против течения, туда, где были пастбища и огороды. Она стояла и думала, что ей хочется уйти и брести сквозь ночь по колено в воде, переплыть реку и… Там, в той стороне определенно что-то было. И это могло ей помочь. Вот только что? Этого она понять никак не могла.
Когда горячая и сухая рука Стрелка мягко опустилась на ее плечо, она вздрогнула от неожиданности, как бы нехотя возвращаясь к реальности. Первые аккорды баллады уже сплетались с ночной тишиной, шепотом реки, шорохом деревьев и треском сгорающих поленьев. Начинался танец, которого все всегда очень ждали и очень боялись, что он не оправдает надежд.
— Потанцуем? — просто сказал он. Его глаза улыбались и не выражали, кажется, ничего, кроме простого любопытства.
— Давай! — не задумываясь, ответила она.
Он взял в левую руку ее правую руку, а в правую — левую. Круг замкнулся. Несколько мгновений он пытался что-то увидеть в ее стальных, дымчатых глазах, но не увидел ничего, кроме озорно пляшущих языков костра. Они скрылись в толпе, которая медленно кружилась в такт голосу Дождя, который, казалось, был одновременно везде и всюду, разливался над водой Реки и поднимался над верхушками сосен. Они слились с остальными парами, стали частью чего-то большего, двигаясь по определенному закону, который никто бы не смог определить словами, составляя непонятные узоры, значения которых и сами не знали. Сейчас они были всемогущи, поскольку владели силой, куда большей, чем вся магия Теплого мира, более древней, чем камни в Лесу и вода в Реке, что течет на Запад, чем ветер в верхушках деревьев и языки костра на краю поляны. Более древней, чем весь Теплый мир, да и все остальные миры, которые они только могли, да даже если и не могли, представить.