Она замерла на месте, ненавидя себя за подобную реакцию на присутствие Люка. Почему ей так хочется снова ему подчиняться?
— Ты сделала УЗИ? — спросил он, нависая над ней.
Сомкнув колени, Луиза вздернула подбородок.
— Что ты здесь делаешь?
Он схватил ее за плечо.
— С тобой все в порядке? Что с ребенком?
— Тебе-то что за дело? — рявкнула она, пытаясь высвободить руку. Она не хотела, чтобы он прикасался к ней, но была слишком измотана, чтобы сопротивляться ему.
— Просто ответь на мой вопрос. Что сказал доктор?
— Все в порядке, — прошипела она, вне себя от возмущения. Какого дьявола Люк приехал сюда?
Он слегка отпустил ее руку, и его дыхание выровнялось.
— Ты уверена?
Голос Люка дрожал, будто он боялся спрашивать о самочувствии Луизы и ребенка.
— Да, я уверена, — ответила она, решив не обращать внимания на его реакцию. Что бы там Люк ни думал о ребенке, теперь это не имеет значения. Луиза больше не позволит ему встревать в ее жизнь. — А теперь уходи!
Луиза высвободила руку. Не успела она сделать и трех шагов, как услышала позади себя крик:
— Вернись! Я хочу поговорить с тобой.
— А я не хочу, — бросила она ему через плечо, продолжая идти. Следовало побыстрее уйти от Люка. Если сейчас она уступит ему, то никогда не простит себя.
Она слышала у себя за спиной шаги Люка. Вот наконец он встал перед ней, преградив ей путь. Упершись руками в бока, он свирепо уставился на нее.
— Почему ты, дьявол побери, не сообщила мне об УЗИ? Почему доктор обнаружила перебои в сердцебиении?
Луиза дрожащими руками поправила ремешок сумки на плече. С какой стати Люк задает ей сейчас все эти вопросы? Ведь уже слишком поздно что-либо выяснять. Это что, новая попытка заставить ее страдать?
— С чего это вдруг я должна тебе об этом сообщать? Ты забыл, что не хотел принимать участие в воспитании ребенка?
Люк нахмурился сильнее:
— Я никогда этого не говорил. Ребенок — мой.
Луиза слышала панику в его голосе, видела беспокойство в его взгляде, но заставила себя сохранять хладнокровие. Все, что сейчас чувствует Люк, временно. Он ощущает свою вину, так как в нем сильно чувство ответственности. Однако признания одних обязанностей недостаточно. Люк не любит Луизу. Она не примет его покровительства и благотворительности. Ничего из того, что он может предложить, не нужно и ее ребенку.
— Это не твой ребенок. Больше не твой, — сказала она. — Он мой, и я справлюсь без тебя. Так что можешь перестать волноваться о нас. Ты нам не нужен.
Люк был настолько шокирован равнодушным ответом Луизы и ее твердым взглядом, что буквально лишился дара речи. Огромное облегчение от осознания того, что с ребенком все в порядке, уступило место непонятно откуда появившемуся в его душе страху потери. Куда подевалась его знаменитая сдержанность? Почему Луиза выглядит такой измотанной? Отчего она так печальна?