— Ладно, я еду с тобой.
Губы у Джона изогнулись, он указал на коробку.
— Твоя заявка? — Когда она кивнула, он взял коробку. — Я буду в грузовике.
Дверь за ним захлопнулась, и Мэриголд опустилась на скамейку. Как она это переживет? Стиснув зубы, девушка натянула башмаки, встала, оправила джемпер, мысленно готовясь к соседству с Джоном. Ей до ужаса хотелось снова оказаться в его объятиях, но она была полна решимости не допустить повторения этого. Он не должен знать, насколько он выбивает ее из колеи.
— Ничего не забыла? — спросил Джон, когда она забралась в кабину грузовика.
— Нет. — Она заставила себя спокойно посмотреть на него.
Он пристально смотрел на нее глазами цвета шоколада, и у Мэриголд засосало под ложечкой. Чертыхнувшись про себя, она выдавила улыбку. Если она будет разыгрывать из себя счастливую женщину, Джон не догадается, как мерзко у нее на душе. Ее пребывание на ферме Гудинга уже почти закончено, у нее есть обязанности, и она выполнит их с улыбкой на лице. Даже если это убьет ее.
Поездка до города оказалась напряженной и длилась бесконечно, хотя заняла не больше пятнадцати минут. Она изо всех сил скрывала неловкость, болтая обо всем, что придет на ум — от ярмарки до поездки на следующей неделе в Калгари вместе с бабулей за покупками. Джон говорил мало, следя за дорогой и ограничиваясь простыми «да» и «нет». Мэриголд не могла понять, испытывает она облегчение или злость от его нежелания общаться.
Наконец Джон остановил грузовик перед большим белым зданием, где принимались и рассматривались заявки на участие в ярмарке. Двери были распахнуты, из них выходили люди, нагруженные коробками и свертками.
Джон ничего не сказал, и Мэриголд поняла: он ждет, чтобы она покинула грузовик. Но она осталась сидеть, чувствуя извращенное и нелогичное желание добиться от него хоть какой-нибудь реакции, кроме этих стоических, односложных ответов.
— Спасибо, что подвез, — сладко проговорила она. — Можешь теперь ехать на площадку родео.
— Я подожду. — Его руки крепче сжали руль.
К ней вдруг пришло непрошеное воспоминание о контрасте его жестких рук и ее мягкой, обнаженной кожи. Она сглотнула и отмела воспоминания.
— Поезжай. Я не знаю, сколько тут пробуду.
— Ты никого не знаешь.
Его слова удивили Мэриголд. Потом она разозлилась.
— Я уже большая девочка, Джон. И могу позаботиться о себе сама.
Его карие глаза сверкнули.
— Я сказал, что подожду, — процедил он сквозь зубы.
— Я не хочу, чтобы ты ждал.
Он впился в нее взглядом. Она зло посмотрела на него.
— Я подожду.
— Нет.
— Я настаиваю.
— Поздновато разыгрывать из себя джентльмена.