Владимир отметил себе — покойный работал здесь в городе в целом недолго, отчего-то поменяв должность, и хотя он не разбирается в иерархиях, сомнений нет — проректор семинарии никак не меньше, чем рядовой батюшка в церкви на окраине города.
— Первое, с чего мы в таких случаях начинаем: были ли у убитого враги, не выказывал ли он, прямым или косвенным образом, опасений, страхов, признаков подозрительности?
Седая голова напротив, отрицая, качнулась:
— Никаких признаков не наблюдали, — и пояснил: — После убийства мы тоже обсуждали разные версии, — он сразу поправился: — Точнее, пытались.
— И ничего определенного?
— Увы.
— Информация, которую я сейчас сообщу, в интересах следствия пока не раскрывается. Вы понимаете?
Ему со снисходительной улыбкой кивнули.
— Преступники, судя по всему, не собирались его убивать. Их интересовали две ярославские иконы пятнадцатого века, переданные, как нам известно, в церковь из вашего собора.
Сообщение не то чтобы вызвало у хозяина замешательство, но как-то подействовало и затруднило ответить сразу.
— Вы ведь передавали для его церкви две эти иконы?
— Передавал.
Снова пауза.
— Простите, вас что-то смущает?
— Смущает… вы правильно сказали, — он снова заговорил в прежней манере: — Вы сами иконописным искусством не интересовались?
— Нет, не пришлось.
— Вот. Искусство это очень отдельное от прочих художеств. И разбираются в нем, естественно, очень немногие люди. Даже профессиональные художники в этом часто не смыслят. Хотя, разумеется, сами они, хе, другого мнения. Я с некоторым основанием говорю, так как прежде чем Бог обратил меня к вере, два курса Суриковского института в Москве закончил. Скажу теперь про детали: различить в иконостасе — а там больше двух десятков икон — достоинство этих двух, ярославской школы, совсем непросто. Тем более, церковь совсем недавно открыта и ее посещало незначительное число прихожан.
Владимир позволил себе возразить:
— А что особенного-то, если раньше иконы в соборе висели? Тут их и могли заприметить.
— Не могли, в том-то и дело. Они находились в запасниках. Собор, милостию Божьей, имел много хороших икон. В двадцатые годы, когда большевики организовали погромы церквей, тогдашний настоятель собора сумел договориться с местным главой коммунистов — а среди них и приличные люди случались: сдали все золотые оклады, прочее ценное, а те, со своей стороны, оставили собор в покое и даже службу в нем, хотя ограничили, но не запретили совсем. Прослышав, сюда из губернии, тайком, разумеется, везли наиболее чтимые в приходах иконы. А позже, при сталинских репрессиях, приносили и граждане — боялись люди, что обвинят «в чуждой идеологии». Теперь, с новым временем, мы начали передавать хранившиеся в запасниках иконы, но что касается икон исторической значимости — только в места, где обеспечены необходимые для них условия. Та церковь имеет кондиционирование — хороший температурный режим.