* * *
Прокурор в генеральском кабинете сразу почувствовал к себе дружелюбие; оказалось, шеф его нынешний знал отца, когда еще начинал работать молодым следователем прокуратуры.
— И тебя, Витя, пару раз видел на воскресном отдыхе на озерах.
От воспоминаний скоро перешли на серьезное.
— Ты с мэрией держись на дистанции. Знаю, соблазнять будут. Участок, дармовой почти, для дачки предложат, еще что-нибудь — затягивать обязательно станут. Спуску не давай, но и в мелочи их не лезь. С мелким землеотводом они все равно обхитрят, десять причин придумают, ты тут время не трать. То же самое — приписки разные по ремонтам тепло-водосетей и прочего: по мелочи не уличишь, но показывать надо — контроль есть и «по-крупному» попадутся. О серьезных нарушениях кое-что наперед знать будешь. Вот тебе папочка. Тут материал на помощника мэра. По сроку давности ему еще два года на нас работать.
— То есть, осведомитель?
— И надо сказать, отрабатывает на все сто процентов. На связь с ним выходи по мобильному телефону, встречайся, таков уговор, только лично.
— Спасибо. Извините за неприятный вопрос: в самой прокуратуре у меня чисто?
— Пока чисто. Но чисто, Виктор, само по себе не бывает — люди должны постоянно чувствовать жесткий присмотр. Не знаю, какие правила ты для себя выработал, а у меня есть одно очень четкое: не доверять.
Он сам себе так не раз говорил — однако не получается, протестует что-то внутри.
— Тяжелое правило.
— А мы где живем?.. В тяжелой стране. Посмотри, чуть кому-то благополучнее стало, он уже патриот, верит в Россию, голосит про ее великое будущее. Хотя сам для этого будущего палец о палец не ударяет — всё внимание только на свой карман. Прав Чаадаев, цивилизацию мы упустили. Ведь цивилизация, если переводить с любого европейского языка, это и есть гражданское общество.
— То есть — соблюдение закона.
— Вот не совсем. Закон у нас, например, при товарище Сталине очень даже соблюдали, и если бы он захотел — уголовную шушеру задавил бы легко. Соблюдали бы почти на сто процентов. Но! Из-за страха. А как в Европе?
Принесли хорошо сваренный кофе.
Хозяин подождал, пока кабинет покинут.
— А в Европе — конкуренция, которая постоянно усиливалась с ростом населения. Конкуренция на всех уровнях: среди ремесленников, торговцев, верхнего владетельного сословия, которое нуждалось в военной поддержке своего населения и потому остерегалось очень его угнетать. А в результате вырабатывалась система обязательств, которая балансировала все интересы, другими словами — закон, соблюдавшийся в основном не из страха, а пониманием общей от этого выгоды. И параллельно формировалась антипатия к людям, законом пренебрегающим. У нас прямо наоборот: каждый над «нижними» — неподотчетный никому господин, то есть закон писан «нижним», не для него, — голос — спокойный, уверенный, но с напряженной ноткою всё же. — И при всех режимах так было: царском, коммунистическом, криминально-демократическом нашем. Что хорошего, спрашивается, такая система дать может?