Аруэтиизе не понимают семейных обычаев Мэндо, но быть отвергнутым собственными детьми было одним из худших бесчестий для любого мандалорианина.
Руусан… и свою дочь Скирата давно уже не видел. Но она не подписалась под объявлением его дар'буиром, и это всегда давало ему надежду, что она не ненавидит его за развод.
«Моя маленькая девочка. Она пропала.»
Дверца открылась и Мереель с оттопыренными карманами скользнул на место пассажира. С его лица исчезла ухмылка.
— Буир? — Он заглянул Скирате в глаза. — Буир, что случилось?
Скирата не думал что его потрясение и страх так заметны. Он не замечал и слез которые бежали по лицу.
— Моя дочка. проговорил он. — Моя девочка пропала.
У Скираты было две семьи, и они обе нуждались в нем, и ни один мандалорианин не мог навсегда отвернуться от своих детей, даже если они отвергли его.
— Значит мы ее найдем, Буир. — деловито сказал Мереель. — В конце концов — она из семьи.
Скирата надеялся что так оно и есть. Семье требуется куда больше, чем просто гены, чтобы удержать ее воедино.
«Нет, я не собираюсь играть роль Манд'алора. Так и быть, можете кому угодно рассказывать, что я сын Фетта, если от этого им станет лучше, но политикой занимайся сам. И я хочу оплату. Я наемник, а это повредит моим заработкам.»
Спар, бывший ЭРК–02, возражающий Фенну Шисе в разговоре о том, что он нужен мандалорианам в роли законного наследника Фетта.
Ресторан «Краггет», Корускант, нижние уровни, 938 дней после Геонозиса.
— Привет, конфетка. — официантка–тви'лека одарила Этейн широкой улыбкой. — Как обычно?
— Да, было бы здорово. — ответила Этейн. — Спасибо.
В «Краггет» никто не забредал случайно. Это было место для постоянных клиентов — неряшливо выглядящая забегаловка на границе с нижними уровнями, и потому она была популярна у тех, кто проводил массу времени среди не знающих закона соседей — у Корускантской Службы Безопасности. Теперь и джедай–генерал Этейн Тур–Мукан стала здесь завсегдатаем, но ее привлекал не щедро политый маслом круглосуточный завтрак «у Краггета». В эти короткие тайные визиты она могла повидать своего сына.
Она назвала его Венку, но сейчас его знали как Кэда — Кэд'ика, маленький клинок.
Кэду сейчас был уже почти год, и каждое утро сердце Этейн разрывалось заново от перспективы быть разлученной с ним еще на один день. Тот факт, что у него была небольшая армия души в нем не чающих нянек, ничего не мог сделать с ноющей болью от нужды держать в тайне ее материнство от всех… в том числе и от отца Кэда.
Чем дольше это продолжалось, тем труднее было сказать Дарману, что у него есть сын.