Смерть на брудершафт (фильма 7-8) (Акунин) - страница 99

Однако дневные заботы остались позади. Государь отдыхал. В старой, любимой гимнастерке с расстегнутым воротом, в войлочных туфлях, самодержец всероссийский наслаждался покоем. Потягивал коньяк, пускал идеально правильные колечки дыма — этим искусством он владел в совершенстве.

На столе поблескивало белыми костяшками домино, но партия приостановилась, потому что один из партнеров его величества, генерал Дубовский, разомлев от коньяку, задремал. Император подмигнул третьему участнику игры, свитскому генералу, и приложил палец к губам. Сонное сопение Аполлоши Дубовского делало тихий вечер еще приятней.

Царю нравилось жить в поезде. Коронованным особам обычно приходится существовать в огромных парадных залах с уходящими ввысь потолками, поэтому многие монархи в приватной жизни предпочитают маленькие помещения. Только там можно почувствовать себя не живой иконой, а просто человеком, и расслабиться. Теснота и низкий потолок ассоциировались у государя с уютом и защищенностью. Он и во дворце любил проводить часы досуга в крошечном чулане фотолаборатории.

А поезд прекрасен еще и тем, что, оставаясь у себя дома, можно перемещаться в пространстве. Всякая поездка по стране для монарха — утомительный, сложный ритуал, сопряженный с массой неудобств. Здесь же остаешься на месте, и внешний мир сам подкатывается к твоему окну. Правда, рядом нет семьи. Но эта утрата до некоторой степени компенсируется присутствием привычных, милых лиц, с которыми можно чувствовать себя, как дома.

Глуповатый, полупьяненький Аполлоша действовал на царя успокоительно, будто домашний кот. И пускай штабные ворчат, что от старого дурня нет никакого прока, только место в поезде занимает. Разве мал прок, если Верховный Главнокомандующий в присутствии генерала Дубовского отдыхает?

— Аполлоша, ты ходить будешь? — спросил император, зевнув.

Ответом был всхрап.

— Аполлинарий Самсонович…

Третий участник партии хотел тронуть соню за плечо, однако государь не позволил.

— Не нужно, граф. Пускай спит. — И кивнул на почти пустую бутылку. — Вон как потрудился, летописец.

В дверь легонько, почтительнейше постучали. Из сумрака выросла молодцеватая фигура дежурного флигель-адъютанта.

— Ваше величество, к вам полковник Назимов. Говорит, срочно.

— Пусть войдет.

И сразу же, будто выскочив из-за спины адъютанта, появился начальник дворцовой полиции.

— Ваше величество, сообщение чрезвычайной важности! И особой секретности.

Обреченно вздохнув, император непроизвольным движением застегнул ворот. Свитский генерал уже поднялся, наклонился к Дубовскому, потряс за локоть.