— А она когда-нибудь рассказывает о своей жизни в Америке?
— Иногда.
Миссис Тревельян выложила дрожжевое тесто на противень.
— Мне самому всегда было интересно, какова жизнь там, — сказал Делберт. — Они делают превосходные пистолеты.
Миссис Тревельян открыла дверцу печи и поставила противень с хлебом в печь.
— Мне кажется, миссис Пайн иногда тоскует по Западу. У нее там было множество приключений и остались друзья.
— А она говорила, почему решила вернуться в Англию?
— Нет. Сдается мне, она сама не знает, почему вернулась. Правду сказать, я до недавнего времени думала, что она вернулась напрасно. Я все ждала, что она закажет билет обратно в Америку.
— Почему вы так думаете?
— В ней чувствовалась какая-то неугомонность. Конечно, она всегда была занята благотворительностью и всякими такими делами, но мне казалось, что она как будто все ждет, что произойдет что-то.
— Что, например?
— Не представляю. И вряд ли она сама это знает, то есть до недавних пор не знала. — Миссис Тревельян вытерла руки полотенцем и кивнула в сторону окна, выходящего в сад. — Надо же, криминальный лорд и социальный реформатор! Кому сказать — не поверят.
Делберт улыбнулся:
— А кто бы поверил, что такая респектабельная женщина, как вы, будет готовить еду для директора Консорциума и его помощников?
Миссис Тревельян тихонько хихикнула.
— Да, перемена интересная, — согласилась она.
Ее чистый лоб чуть поблескивал от пота, и почему-то от этого она казалась еще привлекательнее.
— Миссис Тревельян, вы необыкновенная женщина, — сказал Делберт.
— А вы, сэр, не такой, каким я ожидала увидеть представителя преступного мира. Давно вы с мистером Уинтерсом?
— С первых дней, когда он оказался на улицах. Он был совсем мальчишкой, ему едва исполнилось шестнадцать, и он вырос в респектабельном доме. Он ничего не знал о мире, в который попал, но он быстро учился. Словно он был рожден для того, чтобы создать Консорциум.
— Консорциум. — Миссис Тревельян сняла со стены сотейник. — Звучит как название солидной инвестиционной компании, а не банды.
— Босс так и говорил.
Аделаида положила закладку на том месте, где остановилась, и закрыла дневник в кожаном переплете.
— Не в обиду вам будь сказано, сэр, но ваш предок был весьма своеобразной личностью.
— По общему мнению, я пошел в него, — сказал Гриф-фин. — Вы видели портрет в библиотеке. Когда я на него смотрю, у меня такое чувство, будто я вижу собственное отражение.
Гриффин думал о том, как приятно сидеть здесь в саду с Аделаидой. Он словно заглянул на миг в свою жизнь, какой она могла бы быть, если бы в прошлом его жизнь сложилась по-другому, если бы он не был тем, кто он есть и что он есть, если бы он мог разрешить себе жениться и создать семью.