— Она прекрасно себя чувствует. Хорошо выглядит. Ничего не помнит.
— Передайте ей наши наилучшие пожелания, ладно? — уходя, попросила маленькая женщина.
Он позвонил в кабинет доктора Паркера и подождал, пока тот подошел к телефону.
— Что-нибудь еще, шериф? — спросил он.
— Пара вопросов. Было ли когда-нибудь отмечено, что пациент в коматозном состоянии может впоследствии помнить о том, что ему говорили во время пребывания в коме?
— Да, подтверждения этому были. Но не совсем так, как вы можете вспомнить разговор, услышанный вами три или четыре месяца тому назад. Это не настоящие воспоминания, а скорее их обрывки. Отдельные слова. Фразы.
— А описания чего-либо? Действия?
— Обычно лишь детали, но вообще это возможно.
— Еще одно. Знали вы, что в первые несколько недель пребывания в отделении для тяжелобольных к Карли регулярно приходила посетительница? Женщина, настолько похожая на нее, что их принимали за близнецов?
— Нет, не знал. В то время я был всего лишь одним из врачей, лечащих Карли. Я стал ее ведущим врачем только тогда, когда ее перевели из этого отделения. В мои обязанности не входило общение с ее родственниками или друзьями. — Он замолчал и сказал что-то в сторону, затем спросил — Это важно?
— Не знаю, — соврал Бак. — Спасибо за то, что уделили мне время, доктор.
Выйдя наружу, он глубоко вздохнул, но по-прежнему чувствовал себя неспокойно и напряженно. Его теории, касающиеся Лоры, оказались справедливыми, поскольку они касались ее, но он не ожидал разветвлений сюжета. Не предвидел таких проколов.
Он не ожидал существования двух женщин. На второй день пребывания Карли в городе его удивило, почему она так настроена против мысли о том, что она может быть Лорой. Она могла бы получить дом и семью, доказывал он ей, а она только смотрела на него.
— Вы не можете требовать от меня отказаться от собственной индивидуальности только потому, что, может быть, сумеете дать мне другую, — сказала она тихо и грустно.
Тогда он не обратил на это внимания. Он был чертовски уверен в том, что она Лора, ему оставалось только доказать это.
Вместо этого он доказал, что она не Карли.
А теперь, кажется, он доказал также, что она и не Лора.
Перемена имени не меняет человека, потому что у него есть память. У этой женщины было только имя. Заберите его у нее — и не останется ничего. Ничего.
А он сделал именно это. Он отобрал у нее имя, ее индивидуальность, и она осталась ни с чем.
Кроме его любви.
Не столь уж большая компенсация.
Следующий час Бак затратил на поиски доказательств того, что Лора была в Сиэтле и что именно она была той женщиной, которая посещала Карли в госпитале. На этот раз это получилось на удивление легко.