Его первый вопрос не был: «Почему ты лжешь о своем имени?»; или: «Где ты была?»; или: «Почему ты вернулась назад?»
Его вопрос был:
— Откуда у тебя шрам?
Инстинктивно она подняла руку ко лбу, расправляя челку над бледной, тонкой линией шрама. Это был далеко не единственный ее шрам, образовавшийся после несчастного случая. Никто, кроме врачей, не видел их. Большей частью она не обращала на них внимания, а этот, на лице — ну, что ж, ее друзья и сотрудники знали об аварии, а посторонние были достаточно вежливы, чтобы не упоминать о нем.
Кроме шерифа Логана.
Карли хотела бы, чтобы ее макияж сегодняшним утром был бы более основательным. Она хотела бы, чтобы она не подстригла свою челку в первые дни своего отпуска. И еще хотела бы не быть такой глупой, чтобы беспокоиться о том, что шериф заметил шрам.
А больше всего Карли не хотела бы попасть в эту чертову аварию, потому что тогда она не страдала бы от головных болей. Если бы у нее не было приступа головной боли, она никогда бы не остановилась в Новере, никогда бы не встретила Бака Логана и никогда бы не услышала о Лоре Фелпс.
Шериф ждал, глядя на нее с выражением недоброжелательности на лице. Карли ответила ему таким же взглядом.
— Я попала в аварию.
— Как это произошло?
— Пьяный водитель ехал на красный свет и врезался в мою машину.
— Где?
— В Сиэтле.
— Когда?
— В ноябре, три года назад.
Уже через год Карли отмечала день несчастного случая. Это был день траура. С этой даты ее жизнь изменилась навсегда. Когда-нибудь она смогла бы соединить части ее в целое, но чем дольше она жила без возвращения памяти, которое обещали ей врачи, тем меньше шансов у нее оставалось.
— У тебя были серьезные повреждения?
В его голосе появились необычные нотки. Жалость, подумала Карли, жалость в человеке, который не хотел ее понять.
— Несколько сломанных костей, — ответила Карли, глядя не на него, а на край бюллетеня на столе. — Тяжелое сотрясение мозга.
Так звучало гораздо лучше, у Карли не было нужды в сочувствии: были сломаны кости, кровоподтеки, разрывы, кома продолжительностью примерно два месяца и, наконец, амнезия — потеря памяти. Вся ее жизнь до аварии стерта начисто. Никакого детства, ни юношества, ничего. Откуда ей знать, ведь она действительно могла быть и его Лорой!
Но она была Карли.
— Сколько ты пробыла в больнице?
— Разве медицинская тайна отменена? — спросила она Бака.
Ее слова и поведение насторожили шерифа.
— Как сильно ты ударилась головой, Лора?
Карли резко посмотрела на него:
— Мое имя…
— Ладно, — грубо прервал он ее. — Я буду играть в твою чертову игру. Как сильно ты ударилась, Карли? Ты была без сознания? Ты была в коме?