Когда она ответила, ее голос звучал слабо и устало. Она думала об этом тоже.
— Я могу жить с вопросами, шериф. У меня миллионы вопросов с тех пор, как я очнулась в больнице.
Она повернулась и оказалась прямо перед витриной из зеркального стекла с надписью наверху «Парикмахерская Леноры». Бак увидел, как она задрожала, потом увидел женщину внутри парикмахерской: одну с мокрыми волосами, двух — в бигудях, саму Ленору, следящих за ними с горячим интересом. Обычно Лора просто расцветала от такого внимания. Сейчас она двинулась в сторону, чтобы они не могли увидеть ее, и устало прислонилась к гранитной стене.
— У меня есть еще несколько дней отпуска, — сказала она уныло. — Я планировала покрасить свою квартиру. — Карли помолчала минуту, затем посмотрела так, что, казалось, ее взгляд отражал глубины ее души. — Я останусь на несколько дней.
Тени прошлого.
Ему следовало позволить ей уехать, думал Бак, входя в свою спальню. Ему следовало проводить ее в гостиницу, проследить, чтобы она села в машину и уехала, а потом броситься на колени и возблагодарить Бога за то, что снова отослал ее, за свое вторичное спасение.
Но нет, он для этого был слишком глуп. Вместо того чтобы оберечь себя, защититься, Бак убедил ее остаться. Должно быть, он сошел с ума. Если он снова попадет под ее чары, она, несомненно, разрушит его личность. Глупо рассчитывать на то, что ему еще раз удастся спастись. И то, что она изменилась, стала нежнее, мягче, человечнее, не защитит его. Это только делает ее более опасной.
Нет, он просто сумасшедший! Бросив свою шляпу на кровать, он отстегнул кобуру, потом расстегнул узкий кожаный пояс. Бак был в этой форме почти тридцать часов и чувствовал себя грязным, немытым. Хотя была большая вероятность, что это чувство возникло скорее из-за отношения к женщине внизу, в холле, чем из-за мятой одежды и одного дня без душа. От ее присутствия у него могло возникнуть подобное чувство.
Бак снял рубашку, ботинки, носки и начал стягивать брюки, но потом остановился, чтобы прикрыть и запереть дверь: он не мог позволить ей войти без приглашения прямо в ванную в то время, когда он был под душем.
Бак закрыл глаза и подставил голову под горячие струи. Впервые за это время, оставшись наедине с собой, он громко выразил накопившиеся у него проклятья:
— Черт возьми ее за то, что она вернулась! Черт ее побери за то, что она ничего не помнит! Будь она проклята за то, что изменилась!
Не следует принимать ее историю на веру целиком, это Бак прекрасно понимал. Он хотел получить доказательства, что она не лжет, доказательства более серьезные, чем ее шрам на лбу. Во-первых, решил шериф, он позвонит доктору Фредериксу и спросит о Лориных записях у дантиста. Однако Бак не слишком надеялся, что это ему поможет: дантист несколько лет назад отказался от практики, многие записи были потеряны или переданы в архив, последнее, впрочем, обнадежило Бака.