Карли попробовала заговорить, но голос не слушался ее; ей трудно было признаться даже себе, что испытывает, помимо возмущения, страха, обиды… влечение к этому мужчине.
Карли не хотела чувствовать это, не сейчас. Не с этим мужчиной. Не при таких обстоятельствах. Но, Боже, помоги ей, он такой симпатичный мужчина, и это было так давно, по меньшей мере три года назад, а может быть, никогда и не было.
Потом Бак наклонился к ней через кресло и схватил за руку; несмотря на ее отчаянное сопротивление, он вытянул ее из кресла и привлек к себе, и все ее мысли о страсти сразу же исчезли. Бак не причинил ей боли, но мог — он был достаточно зол для этого; ей вполне хватит и испуга.
— Ты хочешь поиграть в грубость, Лора, — прошептал он. Его лицо было в нескольких дюймах от ее, его дыхание горячило ее кожу. — Ты хочешь притворяться, что это не то, что ты хочешь, не то, за чем ты пришла сюда? Ты хочешь быть изнасилована?
— Шериф, пожалуйста…
Бак прервал ее мольбу поцелуем; его язык проник в ее рот, и она отпрянула от него с ужасом и отвращением. Никогда в жизни Карли не чувствовала такой злости, такой холодной, горькой ярости. Она передалась ей от него, окутала ее, затянула так плотно, что Карли не могла дышать, не могла думать. Боже, она не могла больше выносить это!
Карли отклонила голову, избегая его губ, и с силой оттолкнула Бака.
— Оставьте меня в покое, черт возьми! — закричала она, борясь изо всех сил. — Я не хочу этого, я не хочу, чтобы вы прикасались ко мне, я не хочу тебя! Я пришла сюда, потому что чувствовала себя хорошо; потому что я думала, что смогу что-нибудь вспомнить. Я не знала, что вы придете, не знала… О Боже, пожалуйста, не делайте этого, шериф… Пожалуйста, не надо…
Карли не знала, что именно проняло его: ее паника, ее борьба с ним или ее слова, но он отпустил ее так быстро, что она отлетела к стене. Она пятилась дальше назад, увеличивая расстояние между ними: кресло, еще одно кресло, круглый столик… Карли не останавливалась, пока не почувствовала спиной перила; теперь она знала, что если Бак снова попытается подойти к ней, то она прыгнет на землю и сумеет выбраться отсюда. Но шериф не собирался преследовать ее. Он просто стоял, опустив руки, глядя на нее так, будто никогда прежде не видел. Карли могла прочесть на его лице обуревавшие его душу чувства: шок, отвращение, перемену чувств; ведь сама она испытывала то же.
Через мгновение Бак закрыл лицо обеими руками, и она видела волну судорог, сжавшую его сильные мышцы рук и груди. Кого он так ненавидел? Ее или самого себя?