— Правда? Меня это пугает.
— Тебе нечего пугаться. Сначала это была застывшая картинка. Очень многое здесь изменилось. И слишком многое осталось прежним. Никто не хотел знать, что ты служил во Вьетнаме. Никто не хотел выслушать то, что ты мог сказать. Вскоре та гордость, которую ты чувствовал, потому что выполнил свой долг, увядает оттого, что ты прячешь ее в себе.
— Гордость… Я горжусь тобой и всеми другими мужчинами и женщинами, которые служили нашей стране. И я понимаю все, что ты хочешь сказать, Мерфи, но это было так давно.
Он обнял ее за плечи и привлек к себе.
— Если ты жил такой жизнью, она становится частью тебя. Тенью твоей души. А что касается того, будто ты все понимаешь, то я в этом сомневаюсь. Ты не можешь понять.
— Ладно. С этим я могу согласиться. Но теперь у тебя впереди солнечный свет и дождь, пляжи и горы, летние вечера и зимние ночи у камина. И я. Теперь у тебя есть я, Мерфи. Может, это поможет?…
Прислонившись затылком к стене, он задумался:
— Я не собираюсь меняться. Я всегда был верен себе, просто обстоятельства менялись.
— Меня это устраивает. Я думаю, что ты человек особенный, даже такой, какой есть. — Она провела ладонью по его заросшему щетиной подбородку. Он был настоящий. Он теперь стал частью ее, и этого не изменишь. — Ты похож… — она тряхнула головой, пытаясь подобрать нужные слова, — похож на драгоценный камень. Многогранный, всеми гранями сверкающий и неизменно завораживающий. Ты похож на такое вот сокровище, и мне никогда не надоест любоваться твоими гранями, независимо от того, отражают ли они свет или тени. — Она поцеловала его в губы. — Слышал когда-нибудь о ПТСС, Мерфи?
— Конечно. Посттравматический стрессовый синдром.
— Я совершенно уверена, что ты страдаешь этим синдромом. — Она затаила дыхание, надеясь, что он поймет ее правильно. Но ей необходимо заставить его задуматься над этим. Ради них. Ради него самого.
Он усмехнулся:
— Ты мне не говорила, что у тебя диплом психиатра.
— По-моему, тебя это не удивляет.
— Это потому, что я и раньше слышал нечто подобное. Просто я в это не верю.
Мак положила ладонь на его руку, чтобы он прекратил строгать эту чертову палочку. Мерфи отложил ветку и нож. Одной рукой он погладил ее по волосам, другой еще крепче обнял за плечи.
— Почему не веришь? И нечего тут стыдиться. — Ее брат стыдился, и она с этим не справилась.
— Я был во Вьетнаме много лет назад. И если бы страдал таким синдромом, то наверняка не стал бы стыдиться. Стыд не входит в число чувств, которые связаны с Вьетнамом. Я был солдатом. Для нас вопрос стоял так: убивать или быть убитыми. Все очень просто.