— Я уже находился у двери, но тут мне пришло в голову, что не стоит оставлять лампу включенной.
— Что же вы предприняли? Разве труп не мешал пройти к выключателю?
Это было действительно так, судя по обведенному мелом силуэту.
— Перешагнул через него. Шляпу я уже надел. Про пальто забыл: я почти всегда езжу на машине. Бывает, даже если холодно, пальто не надеваю.
Секретарь незаметно потер уставшую кисть руки. Остальные с важным видом молчали. Судебный следователь открыл дверь и вышел первым, за ним помощник прокурора. Прежде чем к ним присоединился комиссар, оба успели обменяться несколькими словами. Медицинский эксперт и сотрудники отдела уголовной экспертизы уже покинули помещение, и квартира казалась почти пустой.
— Можно мне свое пальто взять? — спросил Бош у полицейского, неотступно следовавшего за ним.
Тот обратился к комиссару, который лишь пожал плечами.
— Насколько могу судить, комиссар не возражает. Берите.
Прежде чем ввести арестованного в спальню, с него сняли наручники. Теперь надели вновь. Все это напоминало детскую игру: убегать, тем более нападать на кого-либо он не собирался.
О чем же беседовали вполголоса те трое у окна? Насколько мог судить Бош, судебный следователь намеревался увезти его с собой, а комиссару хотелось задержать арестованного на некоторое время, чтобы вручить судебному чиновнику законченное досье.
— И жену его хотите допросить?
— Я ее вызову.
— Я попросил ее прийти в управление уголовной полиции к одиннадцати.
— Направьте ее ко мне в кабинет.
Возможно, судебный чиновник не любил полицейских? А может, по какой-то причине проявлял к этому делу личный интерес? Бошу оставалось лишь одно — ждать. Налив воды в стакан, который Альбер видел здесь два месяца назад, когда ввалился к Сержу со всей компанией, конвоир дал ему напиться.
Оба чиновника поговорили еще немного, напряженность несколько спала. Судебный исполнитель раскурил сигарету, пожал руки своим коллегам и в сопровождении секретаря удалился, не удостоив арестованного даже взглядом.
Газетчики толпились в прихожей. Ответив на их вопросы, комиссар впустил в салон фоторепортеров, предоставив Боша в их распоряжение на целых пять минут.
— Попросите его замахнуться статуэткой, комиссар!
К счастью, в ответ полицейский чиновник лишь пожал плечами. И все-таки стоявшая на столике статуэтка была сфотографирована. У Боша выступили слезы, но никто их не заметил: он высморкался и украдкой вытер глаза.
— Я, кажется, простудился, — произнес он, слабо улыбнувшись.
Издав радостный вопль, один из фотографов запечатлел его улыбку — гримасу человека, смущенного своим жалким видом.