— Скажите, господин Бош, когда вы захотели побить эту женщину, вы отдавали себе отчет в своих поступках?
— До меня дошло, что я делаю, лишь когда укусил ее.
— Однако могло дойти и до худшего. Словом, все зависит от того, каков может быть предел.
— Не понимаю, что вы имеете в виду.
— Предположим, вместо того, чтобы укусить ее, вы положили бы ей руку на горло. Что бы вы тогда сделали? Стали душить?
— Конечно, нет.
— Почему вы так уверены?
— Потому что… Не знаю, как объяснить. Совсем не таким образом я хотел сделать ей больно. Думаю, я укусил ее за ухо лишь оттого, что оно оказалось рядом. Я совсем не хотел этого.
— А что бы вы могли с ней сделать?
— Ущипнул бы ее.
— За какое место?
— За живот.
— Зачем? Чтобы отомстить?
— Отомстить — за что?
— За то, что отдавалась другим.
Бош не ответил. Не потому, что не желал отвечать, а потому, что вопрос был столь неожидан, что застал его врасплох.
— Не думаю. Она отдавалась каждому встречному!
— А вы не испытывали подобное желание — укусить, ущипнуть — во время близости с другими женщинами?
— Да. В какой-то степени.
— Когда вам приходилось наблюдать мужчину, выходящего с женщиной из дома свиданий, вы не испытывали ревности?
— Испытывал.
Послышался смешок.
— Наверное, все мужчины таковы?
Почему же он не отвечает профессору? Неужели, сам того не заметив, он сообщил им что-то важное? Неужели он ненормальный? А может, наоборот, он рассказывает им банальности, которые всем оскомину набили?
Встревожась, Альбер начал ерзать на стуле, пытаясь разглядеть по ту сторону лампы в полумраке лица своих слушателей. Профессор беспрестанно курил, затаптывая ногой крохотные окурки.
— Вы обнимали Анаис?
— Мне это и в голову не приходило, — удивленно ответил Бош.
— Вы не испытывали к ней никакого чувства нежности? Вам не хотелось обращаться с ней так, как, к примеру, ваш отец обращался с вашей матерью?
— Нет, никогда.
— И у вас не возникала потребность поговорить с ней?
— Мне хотелось лишь позабавиться.
— С ее телом?
— Да. И еще — услышать ее смех. Хотелось вдвоем с ней выкупаться в море. Нагишом. Мысль эта часто возникала у меня.
— Словом, вы видели в ней животное?
— Меня не интересовало, о чем она думает. Только не надо полагать, что кроме нее я больше ничем не был занят. Слишком уж много мы о ней говорили, словно это самое главное в моей жизни.
Профессор засмеялся. Вместе с ним засмеялись и студенты.
— Да уж наверно. Находилось время и для еды, питья и сна, — шутливо отвечал профессор. — Успели даже степень бакалавра получить.
Шутка развеселила Альбера, и он засмеялся вместе со всеми.