Макар напряженно вслушался в одуряющую тишину. Не свистели крылья, не трещали ветки, не шуршала трава под ногами. Казалось, они здесь одни на много километров вокруг. Но этого просто не могло быть! В южном лесу, да еще таком благодатном, просто обязано обитать процветающее сообщество живых существ. Впечатляющая пищевая пирамида для серьезного хищника! Впрочем, хищники как раз любят вздремнуть после обеда. Но не может вся эта неисчислимая живность жить по одному для всех расписанию. Здесь же не пустыня – лес. Живые стручки. Сбегающие груши. Феи какие-то, будь они неладны. Где все? Конечно, не обезьяны, гепарды и крысы, это же не передача «В мире животных». Но где все-таки, пусть необычные, пусть даже совсем невиданные, звери? Впечатление было такое, что их просто забыли придумать.
Вяло дожевывая эту идиотскую мысль, Макар, оказывается, уже спал. Выяснилось это спустя долгое время после того, как солнце перевалило через зенит. Длинные тени перечеркивали все еще залитую светом поляну, уползали дальше в чащу, и там, глубоко-глубоко, уже приподымались стоглавым телом сумерки.
Выспавшийся Макар полежал, созерцая небо. Один досадный пустяк мешал предаться безмыслию – маленькое, плоское, твердое нечто под правым боком. Он лениво пошевелился, надеясь, что докука исчезнет сама собой. Нет, не исчезла – наоборот, еще явственней вторглась в полудрему. Макар зашарил по бедру рукой и нащупал под слоем ткани рельефные швы кармана, а в кармане – тот самый небольшой прямоугольный предмет. Телефон! Его замечательный почти новый телефон с фотокамерой и практически пустой памятью. Ну и придурок же он! Сколько потрясающих кадров упустил – живые стручки, кривоногие феи... Ну да ничего, они лишь в начале путешествия, а шанс сделать эпохальные снимки в этих краях выпадает чаще, чем дождь со снегом в ноябре. Расслабленность как рукой сняло. В голове Макара, обычно наполненной, будто гелием, мыслями эфемерными и непрактичными, стало тесно и горячо от замыслов самого делового толка. Он осторожно вынырнул из зарослей пахучей травы и осмотрелся. Подельники спали как убитые. Отлично! Перекатившись на живот, Макар воровато открыл телефон. Удались ли сцены из городской жизни? Он так залюбовался нащелканными в столице снимками, что его запросто можно было бы оглушить ударом по затылку, а не то что гневным возгласом из-за плеча:
– Ты что, снимал? Совсем сдурел?
Макар вздрогнул так, что выронил скользкую вещицу. Перед ним мелькнула рука, осиянная золотыми волосками, вставшими дыбом, словно шерсть у разъяренной кошки. Нырнула в траву и вынырнула с добычей. От разочарования Макар взвыл, как в детстве, когда лишали самого важного по надуманным причинам: