– Похоже, в доме проживает интеллигенция, – весело объявил Макар.
Аккуратистка Алёна не находила слов, лишь озиралась с брезгливым ужасом.
– Мама твоя лечит или будущее предсказывает?
Девочка, хлопочущая с посудой, откликнулась без малейшего удивления:
– Прорицает больше. Может и хворь прогнать, если для того за травками идти не надо. По лечобе у нас больше бабка-травница. Та до рассвета вставать не ленится, травы звать, корни ловить, семена уговаривать. В выучку к ней пойду.
Серая фигура за столом встрепенулась, прикрикнула без всякого ломанья:
– Я те пойду! Ишь удумала...
– И пойду!
– Потомственная прорицательница, наследница рода Ровеев, к дуре деревенской в ученицы! Чтоб не смела с этой простотой, необразованщиной рядом отираться...
Пока спор хозяек катился наезженной колеей, гости бесцеремонно разглядывали старшую из рода Ровеев – по ее же словам, самого знаменитого и могущественного среди магов северной провинции, не уступавшего и столичным зазнайкам. Сельской интеллигентке было на вид никак не больше тридцати. К тому же природа кроме славного происхождения наделила ее немалой красотой. Однако заметить все это – и относительную молодость, и красоту – мешала крайняя неопрятность и следы долгого самозабвенного рева. Светлые волосы, плащом сбегающие едва не до пола, наверняка оказались бы роскошными, если бы хозяйка соизволила их отмыть и прочесать. Опухшее лицо покрывали лихорадочные пятна. По всему видно, законченная истеричка, к тому же ленивица. Алёна не сомневалась: один неосторожный вопрос, и они, чужие люди, интересующие ее не более, чем собственная дочь, немедленно получат вместо ужина развернутую историю жизни ее самой и благородных предков. Историю, наверняка полную чужого коварства и несправедливости. Как подобная особа могла выжить в деревне, где столько всего надо уметь и успевать делать, просто непонятно! Должно быть, действительно обладала недюжинными магическими способностями. Здесь, в мире, где практически каждый, как давно поняла Алёна, показался бы ее соотечественникам заправским чудотворцем, надо иметь редкостный дар, чтобы занять положение признанного мага.
– Взгляни, Дейника, он ничего мне не показывает! – простонала хозяйка, простирая изящную руку над стеклянным шаром.
И словно близость хозяйкиной руки пробудила шар, нутро его слабо осветилось. Подвижные светящиеся нити сливались в ленты, свивались в кольца, разгораясь, убыстряя безостановочное движение, в котором чудился уже ритм – праздничный, ликующий. Женщина приободрилась, лицо ее разгладилось и в потоках ласкового света стало по-настоящему, без оговорок, прекрасным. Только у богини, творящей новый чистый мир, может быть такое лицо, только у самой воплощенной любви, живородной, самоотверженной... Трепещущие пальцы на расстоянии нежили, поглаживали шар, и тот млел, как щенок, истекая светозарным соком. Ладонь напряглась, взмыла вверх, следом за ней выстрелил упругий язык света. Рука плавно отодвинулась, освобождая ему место. Протуберанец стал меняться, сосредоточенно, целенаправленно преображая себя во что-то, что начало уже проступать очертаниями, схожими с человеческой – нечеловеческой? – фигурой...