А потом... Потом состоялось у него знакомство, обещавшее исполнить самую дерзкую его мечту. Замышляя дополнить торговлю вином в разлив культурной программой, Борун, конечно, сознавал, что ступает на хрупкий лед. Плясать-петь, веселить народ – исконная привилегия циркачей. Ребята они лихие, почище иных разбойников, не всегда и отличишь одних от других. Однако с той памятной поры, когда горели его питейные дома, а сам он прятался и трясся за собственную жизнь, положение его сильно изменилось. Прямо скажем, на ногах он стоял теперь крепко. Не забогатевший приблуда-провинциал, а один из столпов столичного общества. В общем, рискнуть стоило. Очень уж идея соблазнительная! Борун, уже слегка захандривший от благополучия, буквально ожил. Он воочию видел, как все это будет: погруженный в полутьму питейный зал, скользят слегка одетые феи, разнося вино и снедь, а в центре, чтоб отовсюду видать было, деревянный помост, где извиваются в непристойных танцах полуобнаженные, а ближе к ночи и вовсе голые прелестницы. И глаза, жадные глаза битком набившихся в зал поклонников искусства, наливающиеся вином и кровью. Придется, конечно, поработать над подлыми девками, чтобы согласились выделывать на возвышении кое-какие занимательные штуки... Потаскухи тут не годятся, не их это дело. Нужны актерки, танцорки. А это означало – столкнуться с цирковыми...
Борун поразмыслил хорошенько, прикинул так и эдак. И решил договариваться по-хорошему. Собранная информация об этом чужом и неизвестном ему мире убеждала: у неуправляемого народца вроде бы имеется своя власть, держащая вольнолюбивую публику в казарменной строгости. Борун мягко прощупал нити – они сходились в одной руке. Рука, судя по всему, принадлежала Крому, владельцу самого большого в стране цирка, мужику жесткому, жадному и деловому. И он, решившись, попросил о встрече.
Кром не кочевряжился, принял его с готовностью, будто ждал. Два дюжих парня с такими же, как у собственных его телохранителей, тухлыми глазами ввели Боруна в неказистый дом на самой окраине, прямо от прихожей потрясший даже его непристойной роскошью. Боруну, впрочем, было не до услаждения взора. Кром потребовал прийти в одиночку, и будущий властитель мира опасался, как бы роскошный вертеп не обернулся для него неслыханно дорогой западней, а то и гробницей. Парочка верзил, топавших по бокам, действовала коммерсанту на нервы.
Но Кром уже поспешал ему навстречу из внутренних покоев – радушный хозяин, осчастливленный приходом долгожданного гостя. Взгляд пристальный, испытующий. И еще что-то чудилось за старательной любезностью циркового магната: тревожное любопытство, едва ли не страх. С чего бы?