— Вот это да! — воскликнул я, искренне восхищаясь. — Я бы не хотел держать в руках этот Приз, если бы они меня догнали.
— Да уж, — согласился со мной Ааз. — Поэтому, если ты не против, поспешим восвояси.
— О, верно, Ааз… — начал я, но он уже пожирал метровыми шагами большие отрезки дистанции.
Я припустил вдогонку, твердо решив не спрашивать его о том, как мы сможем миновать часовых у ворот. Я знал, что раздражаю его своими постоянными вопросами, и кроме того, ответы только расстраивали меня.
Однако, когда мы приблизились к воротам, нервозность моя усилилась, а решимость ослабла.
— Э-э-э… ты хочешь, чтобы я переменил личину на Призе? — спросил я на пробу.
— Нет, — отрезал он. — Но ты мог бы вывалять нас в грязи.
— Вывалять нас? — не понял я.
— Немного грязи и крови на мундирах, — разрешил Ааз. — Чтобы мы действительно выглядели побывавшими в бою.
Я согласился поправить наши личины. Между прочим, это не так легко, как может показаться. Попробуйте закрыть глаза и представить себе грязные мундиры, когда несешься рысью по незнакомым переулкам. К счастью, жизнь с Аазом научила меня работать в экстремальных условиях, и поэтому я выполнил задачу как раз вовремя: мы уже добежали до ворот.
Мои труды были вознаграждены: часовой посмотрел на нас, разинув рот, и вдруг заорал, вызывая караульного офицера. К тому времени, как тот появился, мы достаточно приблизились, чтобы дотянуться до его отвисшей челюсти.
— Что здесь происходит? — потребовал он ответа, снова овладев собой.
— Бои на улицах, — выдохнул Ааз, довольно реалистично изображая усталого воина. — Им нужна ваша помощь. Мы пришли вас сменить.
— В самом деле? — нахмурился офицер. — У вас такой вид, словно… Вы сказали, бои?
— У нас еще хватает сил, чтобы встать на охрану ворот, — заметил Ааз. — Все что угодно, лишь бы выделить для боев свежие силы.
— Каких боев? — переспросил офицер, и было видно, что он едва подавляет желание встряхнуть Ааза, чтобы привести его в чувство.
— Уличные беспорядки, — выдохнул Ааз. — Букмекеры изменили ставки и не собираются выполнять свои обязательства. Это просто ужасно!
Офицер побледнел и отшатнулся, словно его ударили.
— Но ведь это означает… Все мои сбережения поставлены на войну! Они не могут этого сделать.
— Вам лучше поторопиться, — настаивал Ааз. — Если толпа разорвет букмекеров на части, то никто не сможет вернуть своих денег.
— За мной! Все за мной! — заревел офицер, хотя в этом не было надобности. Часовые уже побежали в город. Офицер был явно не единственным, кто вверил свои заботы букмекерам.
Он бросился было за ними, но вдруг остановился и, посмотрев на нас сочувственным взглядом, сказал: