Полицейские, что следили за Куо, начали порядком действовать мне на нервы. Они сменялись, а я уже шестой день работал по двадцать четыре часа в сутки и втаптывал бисквитные крошки в пол "тойоты" - даже поесть толком некогда. В метровом стекле при свете фонарей я видел свое отражение измученное лицо, запавшие щеки. Задача усложнялась тем, что не только за Куо надо следить, но еще и полицейским патрулям не попадаться. Ломэн был тверд: генеральный директор полицейского управления ясно дал понять, что если мы помешаем его людям, нам придется свернуть операцию.
Я даже не знаю, какой властью располагает Ломэн, а ведь он руководит моей операцией. Конечно, если его прижмут (иными словами, если полиция попросит меня не лезть не в свое дело), он, конечно, свяжется с Лондоном. Но это жуткая волокита: обмен официальными телеграммами между послом и министерством иностранных дел, неофициальные просьбы, разрешения; у нас просто нет на это времени. Пока, впрочем, я выполнял предварительное задание: не спускать глаз с Куо, изучать его передвижения, пока их цель не станет ясна, ждать развития событий, которые помогут выявить его намерения. Первое задание Ломана - "подготовить убийство" - я выполнил за первые три дня слежки. Я разработал два надежных взаимоисключающих плана (орудие убийства в обоих случаях - винтовка с оптическим прицелом) и передал их Ломэну. Я наметил улицы, по которым кортеж проедет практически наверняка: главные магистрали в районе треугольника, вершины которого - королевский дворец, посольство Великобритании и парк "Лампини". В другом плане учитывался вариант с храмом Фра Чула Чеди и Линк Роуд.
С Ломэном у меня пару раз чуть до драки не дошло. Он постоянно смаковал свою блестящую фразу из репертуара официального представителя "Общества молодых консерваторов": "Мне вряд ли стоит напоминать вам о настоятельной необходимости не выпускать Куо из поля зрения". Когда он сказал это в первый раз, я утопил гнев в стакане виски. Во второй раз я сказал:
- Послушайте, я уже пять дней ничего, кроме бисквитов, не жрал, спал за все время часов десять-двенадцать - не больше. Я проколол и сменил шину, и если вы думаете, что я не понимаю "настоятельной необходимости" не выпускать этого ублюдка из поля зрения, то вы просто псих.
Он вкрадчиво улыбнулся и заметил:
- Надеюсь, вам полегчало.
Может, и полегчало. Меня, правда, бесила гладкость его до синевы выбритых щек. Я-то тщетно боролся со щетиной при помощи карманной электробритвы.
На шестой день вечером Куо с двумя телохранителями зашел в бар "Лотос" в индокитайском квартале. Было около семи. Воспользовавшись передышкой, я решил размять ноги. Неподалеку я приметил полицейскую машину. Экипаж, конечно же, скромно устроился у стойки бара, в самом конце. Все шло, как обычно, своим чередом: в это время Куо всегда заходил туда выпить, проводил в баре около получаса, потом отправлялся ужинать. Прошло тридцать минут. Без двадцати восемь. В 19.45 я сел в "тойоту" и забеспокоился. В 20.15 встревожился по-настоящему. В 20.30 я вышел из машины, перешел дорогу, заглянул в бар - Куо там не было.