, а я знал три из них. У нас нет страны, сэр.
Сержант Гэтуик, гражданин Соединенных штатов Америки и унтер-офицер армии США просто не мог себе представить, ради чего нужно за пятьдесят лет шесть раз менять государственное устройство страны. И что останется от страны в итоге.
— Но разве ты не давал клятву, когда вступал в полицию?
— Давал, сэр. И другие давали. Много кто давал клятвы, самые разные. И — где они все теперь…
Белый пикап — сержант предпочел бы черный, но выбирать не приходилось — крадучись въехал в Джей-бад, мигнул фарами на чек-пойнте, устроенном на полицейском участке. Там мигнули фарами в ответ.
С наступлением ночи — город замер. Затаился. Это нельзя передать никакими словами, это надо почувствовать. Обычные города — это людские муравейники, где люди, отработав положенное, идут по своим клетушкам, чтобы поспать и подготовиться к новому дню. И как только черное покрывало ночи накрывает такой город — в город приходит нега, расслабленность, спокойствие. Активность, ночная жизнь, если она и есть — она яркая, открытая, веселая. Ночной жизнью живут люди, которым не нужно завтра идти на работу, и которые могут позволить себе отдохнуть и расслабиться.
В Джелалабаде — все совсем не так. Отгремели дневные бои — и город затаился, замер — но он не отдыхает, потому что не отдыхает ни одна из сторон, все готовятся к завтрашнему безумию. Вот группа моджахедов, пробираясь дворами, тащит в мешках остроносые стальные копья выстрелов к РПГ — они насторожены, оглядываются по сторонам, потому что американцы могут устроить засаду, долгие годы войны с чрезвычайно сильным противником сработали как дарвиновский отбор — глупые, неаккуратные, неосмотрительные — погибли, и если у кого и есть могила — так над ней шест с зеленой повязкой, показывающей что здесь лежит человек, погибший на пути Аллаха. Остались те, у кого глаза на затылке, кто умеет читать мысли и видеть человека насквозь, чтобы не прозевать информатора, кто спит вполглаза, с пистолетом под подушкой — чтобы не прозевать приглушенный шум вертолетных винтов, осторожные шаги под окнами — за которыми следует удар кувалдой в дверь и град пуль. Именно они сейчас тащат драгоценные ракеты РПГ, чтобы завтра выпустить их в американцев.
А вот — и сами американцы. Настороженные, внимательные, не оставляющие ничего на волю случая, с приборами ночного видения. Двое копаются в моторном отсеке подбитого сегодня MRAP, пытаясь привести его в норму и подсвечивая себе фонариками с красными фильтрами — а еще один занял позицию в башенке ганнера, пулемет исправен и хищно смотрит на город, на улицы, на низкие, разлапистые деревья, готовый плюнуть свинцом в любую полуночную тень, в любое движение, в любой шорох. Несмотря на ночь, американский пулеметчик внимателен, один палец на кнопке спаренного с пулеметом кнопке прожектора, другой — рядом с клавишей автоматического огня. Легкое движение пальца — и ночь вспорет ослепительный луч света, а следом полетят пули, каждая из которых пробивает насквозь машину и всей в ней сидящих.