Нонна раскинулась на переднем сиденье, вполоборота к ним, как будто не в машине ехала, а в персональном бассейне. И все время тараторила про шоу, которое должно продолжаться, то есть про бал влюбленных. С театральным капустником от студии «Песочные часы», с романтическими конкурсами, и – хит программы! – с настоящими бальными танцами, приглашениями, платьями… Приглашения и платья были сейчас Динке, как дятлу адронный коллайдер. Она бы уснула в тепле, если бы внутреннее беспокойство отпустило хоть на минуточку. Увы, не отпускало. Никита молчал рядом. Ей казалось, что от него тянет холодком, как из открытого холодильника. Отодвинувшись в самый угол, она тихонько растирала ноющие пальцы и грела их, прижимая к щенку под дубленкой.
Ехали, по местным меркам, долго, минут десять. Машина затормозила возле двухэтажного насупленного барака, низкая крыша которого, утыканная сосульками, напоминала крокодилью пасть. Внутри, впрочем, оказалось вполне обитаемо, даже мило. Только деревянная лестница истерично шаталась под ногами.
Никита спутал ключи, долго бестолково крутил ими в замках. Динка ждала, привалившись к стенке.
– Проходите, раздевайтесь. – Он толкнул наконец дверь, ногой задвинул валявшиеся посреди коридора кроссовки и сунул Динке тапочки.
Нонна гибко скинула дубленку ему на руки, стянула сапожки и упорхнула в комнату. Сразу чувствовалось, что она тут как дома. Впрочем, Нонна везде как дома.
Динка неуверенно присела на табуретку, медленно стащила ботинки. А вот дубленку расстегнуть все никак не решалась. Ей казалось – пусть щенок поспит еще хоть полчасика. А иначе выскочит – и что тогда? Придется ведь что-то решать.
– Ты чего тут? – вернулся в коридор Никита. – Чайник закипает, давай, не стесняйся, проходи. Кухня налево.
Динка скользнула за ним по коридору. Одна дверь в конце вела в кухню, а другая – в открытую комнату. В проеме виднелся компьютер, огромный телевизор. Позади, на стеллажах, громоздились коробки с дисками. Очень много, до потолка. Был еще шкаф с книгами, завалы журналов на компьютерном столе и целая стая черно-белых и цветных фотографий по стенам.
– Динка, где застряла? – крикнула Нонна из кухни.
Та спохватилась и свернула к ним. В кухне было светло, ворковало радио, Нонна удобно, с ногами, полулежала на угловом мягком диванчике. Никита разливал чай.
– Ты чего в одежде?
Тут только до Динки дошло, что она переминается на пороге в мягких тапочках с помпончиками и наглухо застегнутой зимней дубленке. Щенок, уставший дожидаться освобождения, мирно сопел за пазухой.