К тому времени, когда они приземлились в аэропорту Кеннеди, он уже захотел спать и задремал на коленях у Лауры, пока они ожидали рейса на Милан. Задержавшись у киоска, чтобы купить «Стампу» — газету, которая издавалась на его родине, Энцо тихо присел рядом с Лаурой; рукав его пиджака касался ее руки, пока он читал.
Она все еще не воспринимала это путешествие как нечто реальное. Ей казалось, что стоит только ущипнуть себя — и зал ожидания в аэропорту исчезнет. Это путешествие казалось ей чудом, подарком судьбы, наградой за долгие годы одиночества. Пассажиры в аэропорту принимали их за одну семью, как и та пожилая женщина в зоопарке. У Лауры создалось впечатление, что одинокая блондинка напротив завидует ей.
Их вторая посадка на самолет почти ничем не отличалась от чикагской. Паоло проснулся, когда она несла его в салон лайнера, и ей пришлось потратить много сил и времени, чтобы успокоить сына. Однако, как только огни города остались позади и они начали полет через темное, лишенное ориентиров пространство Атлантики, его глаза стали слипаться.
— Извините меня, синьора! — К ней склонилась приятная, с черными как смоль волосами стюардесса. — Салон не переполнен. Если вы не возражаете, то можете пересесть через проход к мужу. Тогда ваш сын сможет спать нормально на двух креслах, на подушке и с одеялом.
Ошибка стюардессы заставила ее поднять глаза. Лаура и Энцо обменялись взглядами, вызвавшими, у нее по крайней мере, то же странное ощущение, что и при первой встрече. «Он испытывает похожие чувства, — подумала она, заметив, как сжались его челюсти. — Да, похожие!» Но в следующий миг она решила, что заблуждается.
— Пожалуй, так будет лучше, — ответила она, расстегивая ремень, которым пристегнулась к креслу, и поднимаясь на ноги, чтобы помочь стюардессе устроить ребенка поудобнее.
Когда глаза Паоло вновь закрылись, Энцо встал, чтобы пропустить ее на свободное кресло к иллюминатору. Одновременно кто-то выключил в салоне верхний свет. Когда они поудобней устроились в мягких, откинутых креслах, Энцо стал тихо рассказывать Лауре о своем детстве, проведенном вместе с Ги, и о тех местах, которые покажет ей, когда они попадут к нему домой.
Спустя некоторое время, убаюканная его голосом и монотонным гулом моторов, она тоже поддалась дреме. Нить разговора ускользнула от нее, и Лаура погрузилась в сон; ее дыхание стало ровным и спокойным, а голова склонилась на плечо Энцо. Стюардессы нигде не было видно. Незаметно для попутчиков, рассеянных по салону, Энцо убрал прядь волос с ее лица. Оно было белым, нежным и упругим при прикосновении. «Мой брат был счастливчиком», — подумал он, также закрывая глаза. А вот ему, Энцо, никогда не везло в любви.