Наконец служба закончилась. Гроб Умберто водрузили на блестящий черный катафалк, чтобы отправиться в обратное путешествие к вилле Волья — место его упокоения располагалось возле церкви, принадлежащей семье Росси и расположенной на границе парка. С вуалями на лицах, в дорогих, но лишенных украшений траурных одеждах, женщины семьи Росси с помощью распорядителей похорон заняли места в лимузине. За ними последовали мужчины. Пока ехали по городским улицам, выбираясь за пределы Турина, София, сидевшая рядом с Лаурой, плакала, вытирая глаза кружевным платочком.
Сами похороны на кладбище, примыкавшем к каменной, редко посещаемой церкви, показались Лауре бесконечно долгими. Взяв на себя роль главного распорядителя на похоронах, Эмилия по-прежнему искала поддержки у Энцо и Паоло, оставив Анну на попечение Лауры. По какой-то причине Кристина почти не замечала мать. «Неужели Анна приняла сторону Паоло при обсуждении завещания и посему впала в немилость?» — терялась в догадках Лаура.
Но вот прочитана последняя молитва, последняя горсть земли брошена на крышку гроба Умберто. Покинув кладбище, где старый Микеле вместе с другим работником должны были закончить погребение, все остальные отправились домой. Немного отдохнув, они спустились в залу, чтобы встретить гостей: друзей семьи и родственников, сопровождавших катафалк из Турина. Вновь пришлось принимать пространные соболезнования. Представленная всем вдовой Ги, Лаура оказалась в окружении совершенно незнакомых людей, обсуждающих с нею то гибель ее мужа, то смерть Умберто. Хотя она больше не оплакивала Ги, воспоминания об этой трагедии разбередили затянувшуюся душевную рану. В результате у Лауры разболелась голова. Ее мучения усугублялись негодующими взглядами, которые бросала в ее сторону Кристина.
Наконец она не выдержала.
— Что-то мне нехорошо, — прошептала она Джемме, которая наливала собравшимся кофе из серебряного кофейника. — Скажи синьоре Эмилии, что я поднялась к себе полежать немного. И, пожалуйста, присмотри за Паоло вместо меня.
Скорбные голоса гостей едва доносились до Лауры, когда она поднялась по северной лестнице на верхнюю площадку. «Какими знакомыми кажутся эти голоса, — подумала она. — Что они мне напоминают? Не вечеринки же, на которые я бегала в колледже?»
Когда она вошла в комнату с высоким потолком, которую уже начала считать своей, знакомая обстановка предстала внезапно в искаженном виде. Цветовая гамма стала распадаться на фрагменты, голова слегка закружилась. Непонятным образом Лауре удалось сохранить над собой контроль и отогнать подступающие видения настолько, что они не обрели плотности, превратившись в еле заметную паутинку. «Я должна была съесть что-нибудь, — подумала она. — Или по крайней мере захватить с собой в салфетке кусок пирога».