Массируя виски с рассеянным видом, Лаура сбросила туфли на высоких каблуках, стащила черное шелковое платье собственного изготовления, отправленное сюда Кэрол самолетом. Оставшись в одной комбинации, она откинула покрывало и верхнюю простыню на огромной старомодной кровати под балдахином. «Отдых между прохладными простынями приведет меня в норму, — подумала она, не в силах больше бороться с усталостью. — Я не должна принимать никаких решений о возвращении домой, пока не отдохну».
Этим утром, во время короткого совещания за завтраком, Энцо убеждал ее остаться в Италии до оглашения отцовского завещания. По его словам, оно должно состояться в конторе адвоката через две недели.
— Адвокат заверил меня, что Кристина и Витторио не смогут оспорить завещание, — говорил Энцо. — Все же более мудрым было бы остаться, чтобы представлять интересы Паоло.
«В интересах Паоло, а также и моих, лучше всего было бы незамедлительно вернуться в Америку, — подумала она тогда, уклоняясь от прямого ответа. — Я прилетела сюда не затем, чтобы бороться с Кристиной. И не ради денег». Ее чувство к Энцо набирало силу, но возрастал и страх перед исходившей от него опасностью.
Она не удосужилась закрыть дверь и, подняв глаза, увидела Энцо, стоящего на пороге.
— Джемма сказала, что ты чувствуешь себя не очень хорошо, — заявил он, не отрывая глаз от соблазнительно подчеркнутых комбинацией округлостей.
— У меня болит голова, — ответила она, отклонив мысль скромности ради набросить на себя халат.
Он знал, что такое головные боли. Когда бы он ни появлялся на вилле, они одолевали его куда сильнее, чем в городе. И вдобавок ночные кошмары.
— Могу я чем-нибудь быть полезным? — спросил он.
— Не беспокойся, скоро пройдет.
Через несколько мгновений они прильнули друг к другу, словно притянутые мощным магнитом. «Как она прелестна! Сколько в ней жизненной силы, — размышлял он. — Спасение от тоски и одиночества!»
— Ты все-таки подумывала о том, чтобы уехать, несмотря на наш утренний разговор… не так ли? — спросил Энцо, решившись погладить сквозь тонкую ткань ее груди.
Хотя это был день скорби, желание, словно хор сирен, запело у нее в крови. Она кивнула в ответ, не решаясь заговорить.
— Останься, — умоляюще сказал он. — Не ради Паоло, а ради меня. Я постараюсь проводить с тобой как можно больше времени.
Созревшее решение — убежать — отступило перед его мольбой. Идти наперекор себе было не в ее характере, но после экскурсов в страну догадок и призрачных видений Лаура все более склонялась к фатализму. Раз уж так суждено, она еще немного поиграет свою роль в этой странной и опасной игре.