Энцо, проверявший в своем кабинете поступившие за время его отсутствия телефонные сообщения, вскоре вынырнул оттуда и перехватил ее на лестничной площадке.
— Пойдем… пройдемся по парку, — предложил он, завладев рукой Лауры. — Мы ведь собирались поговорить, помнишь?
Дрожь радостного ожидания пронзила Лауру, несмотря на всю ее настороженность. «Вот он, — прошептал внутренний голос. — Миг истины. Твоя жизнь достигла водораздела».
«Стефано не прав, — убеждала она себя, пока Энцо вел ее вниз по лестнице. — Он не станет просить меня выйти за него замуж только потому. что этого желает Эмилия. Он не станет использовать меня как пешку, чтобы ублажить бабку или чтобы сохранить контроль над заводами Росси».
Однако, когда они вышли наружу и направились мимо фонтана по усыпанной гравием дорожке к подъему, с которого открывался вид на холмы, покрытые виноградниками, ее не покидало смутное ощущение, что она движется по краю пропасти. С того памятного раза, когда его прощальное рукопожатие пронзило ее душу глубже, чем поцелуй, она поняла, что связавшие их узы нерасторжимы.
«Он моя судьба, — думала она, ощущая пожатие его пальцев. — Но это не к добру». Помимо предостережений Стефано, она и сама чувствовала, что нарастающая близость только увеличивает неведомую ей опасность. Однако спастись, убежать от него в Чикаго означало для Лауры поступить вопреки своему сердцу.
Задержавшись у ограды смотровой площадки, устроенной наверху, Энцо оглянулся и пристально посмотрел в сторону дома. Когда они приехали, он заметил автомобиль Стефано возле конюшни, значит, его брат где-то в доме.
В окнах не было заметно никакого движения, но Энцо был твердо убежден, что Стефано наблюдает за ними. «Валяй! — подумал он сердито. — Если Лаура чувствует то же самое, что и я, твоя ревность бессильна».
Его взгляд смягчился, упав на приподнятое лицо Лауры. «Я думал, что обречен на вечный труд и одиночество, — признался он себе, обнимая Лауру за талию, — пока не появилась она. Я начал грезить о несбыточном, и несбыточное вот-вот сбудется. Нас неотвратимо тянет друг к другу, и ничто на свете не сможет нас разлучить».
— Тогда, у меня на квартире, когда мы разговаривали после танцев, я хотел рассказать тебе о своих чувствах, — признался он, целуя кончик ее носа. — Но так и не решился. Я думал, что не имею на тебя права с этими своими ночными кошмарами и ужасным, как утверждает Стефано, нравом. Но ты мне открыла глаза на некоторые вещи, и я взглянул на себя по-другому…
«Чем вызваны его слова?.. Что это, желание угодить Эмилии? — размышляла Лаура. — Или страх перед Стефано, собравшимся нарушить его монополию на единоличное руководство заводами Росси?» Ей хотелось верить Энцо, но она понимала, что он пойдет на все, чтобы не дать ненавистному брату одержать верх.