– Война, барышня. Японец ночью на нас неожиданно напал, – мрачно ответил матрос.
– Потери большие?
– Двое без вести пропали да троих сейчас в госпиталь привезли.
– Матросы или офицеры?
– Все матросы. Разве сейчас кого-нибудь из офицеров ранят. Так и жарит японец по «Ретвизану»и «Цесаревичу», – разговорился матрос.
– А почему они приткнулись к берегу?
– Чтоб, значит, не потонуть.
– Как потонуть? – испугалась Рива.
– Ночью японец подорвал с носа «Ретвизана» да с кормы – Цесаревича «, а» Палладу – прямо против машинного отделения. Их и отвели на мелководье, а японец теперь хочет их добить. Но наши корабли и береговые батареи тоже не молчат, здорово бьют по японцу. Должно быть, скоро отгонят его от Артура, – пояснил матрос.
Рива была расстроена в, сем услышанным. Она подумала о своем возлюбленном – лейтенанте Дукельском, который находился на «Петропавловске».
– На «Петропавловске» все благополучно? – осведомилась она.
– Покуда ничего плохого с «Петропавловска» не слыхать.
Бой на море уже закончился, и толпа вновь собралась у пристани, к которой то и дело подходили катера с различных кораблей эскадры, подвозя раненых. Стонущие, забинтованные фигуры вызывали тревожное любопытство толпы. Все старались поближе протиснуться к носилкам, узнать фамилии раненых, обстоятельства ранения.
Вместе с ранеными выгружали и трупы убитых, покрытые Андреевским флагом. В толпе закрестились, ктото всхлипнул, Рива тоже взволнованно засморкалась и стала разыскивать знакомых офицеров.
Наконец она увидела розовощекого мичмана Андрюшу Акинфиева. Хотя Рива и не была с ним знакома, но ввиду исключительных обстоятельств решилась обратиться к нему.
– Подвезите меня к эскадре, господин мичман, – попросила она.
– Простите, сударыня, но женщинам на боевом корабле во время боя не место, – сурово отрезал мичман.
– Да я на корабль и не хочу, мне только посмотреть на эскадру.
– Праздное любопытство, сударыня, – был неумолим Акинфиев.
В это время подошел знакомый лейтенант Малеев с броненосца «Севастополь». Увидев его, Рива повторила свою просьбу.
– Куда же я вас повезу, Ривочка?
– Только до прохода, оттуда я взгляну на эскадру, а затем пересадите на обратный катер.
– Идет! Андрюша, – обратился лейтенант к Акинфиеву, – сообщи Юрасовскому, что нам с тобой перевод на «Страшный» уже оформлен. Прошу, Ривочка, занять место на катере. Чур, дальше Тигрового не везу.
– Хорошо, – согласилась Рива.
– Отваливай! – скомандовал лейтенант, и катер заскользил по гладкой поверхности бухты.
Старый и Новый город, разделенные долиной реки Лунхе и горой Перепелкой, как бы жмурясь под яркими солнечными лучами, задумчиво смотрели в подернутые легкой дымкой тумана тихие воды залива.