— Джонатан? — Глория заметила мучительное выражение на его лице. — Нам нужно поговорить.
Кивнув, он присел рядом с ней. Его замешательство было очевидным, и Глория не дала ему сказать ни слова.
— Насчет этой ночи… — Она улыбнулась так проникновенно, что у него сжалось сердце. — Я ничего не требую от тебя. Ты ведь обручен с Сьюзен. То, что случилось с нами… случилось, и все. У тебя была жуткая ночь и тебе нужен был кто-то. Я это прекрасно понимаю. Я не намереваюсь вынудить тебя нарушить свое обещание.
Чувства переполняли его, и, глядя на нее, он в который раз подумал, какая же она необыкновенная.
— Глория, пожалуйста, пойми… Дело гораздо серьезнее. Ты многое значишь для меня. Я просто не знаю, что сказать или сделать. Я никогда не нарушал своего слова и не обижал преднамеренно ни одного человека, и все же я ни о чем не сожалею. Ты понимаешь меня?
— Да, — кивнула Глория.
Джонатан — настоящий человек, поэтому она его и любит.
— Я никогда не забуду тебя, Глория.
Прикоснувшись к ее волосам, он смахнул навернувшуюся слезу с ее закрытых глаз, не в состоянии совладать со своими чувствами. Сделав усилие, он поднялся, оделся и задержался у порога, словно желал сказать что-то, потом вышел на улицу и плотно притворил за собой дверь.
Стены, казалось, обрушились на Глорию.
Слезы теперь струились свободно, и она не пыталась остановить их. Да и незачем. Инстинктивно она знала наперед, что все этим и кончится, знала, на какой риск шла. Но прошедшей ночью хоть несколько часов, но он принадлежал ей. И до самой смерти она будет помнить о том, что однажды она, Глория Моррисон, автор знаменитых валентинок, прижимала к своему сердцу единственного в ее жизни мужчину. И любила его.
Джонатан тихо сидел в своей пролетке. Боль сжимала его сердце, пульсировала в голове, но как он ни старался, он не мог отделаться от ощущения своей вины.
Глория. Господи, она такая благородная, позволила ему уйти, не сказав ни единого злого слова, не промолвив ни одной мольбы. Она понимала его чувства и то, что он обязан был сделать. Она не дала волю своим эмоциям и, несомненно, обрекла себя на сердечную муку, отослав его к невесте.
Его охватила слабость при одной мысли о предстоящей свадьбе. До Святого Валентина осталось несколько дней. Родители Сьюзен объявят о помолвке, и она станет официальной. В другое время он был бы в восторге от предстоящей женитьбы. Но сейчас…
Теперь ему придется жить с сознанием того, что могло бы быть, но чего никогда уже не будет.
* * *
— Какая красота, дорогуша! Осмелюсь сказать, ты превзошла саму себя.