Позднее Мими призналась, что ее преследовали неотступные опасения, что ее племянник в конце концов уплывет за море, как сделал его отец. Интересно, что примерно тогда же Джон получил известие о том, что Фредди Леннон живет в Манчестере и хочет встретиться с ним. Джон, имевший смутные воспоминания об отце, был очень взволнован представляющейся возможностью увидеться с ним и почувствовал себя жестоко обманутым, когда эти планы сорвались. В целом же Джон редко говорил о Фредди, а мог только без видимой злобы сказать, что его предок «уплыл за море».
Наше временное исключение из Куари Бэнк (знаменитое «конфетное» дело) завершилось после того, как мои родители и тетя Мими получили письмо от м-ра Побджоя, в котором он сообщал о нашем наказании и просил зайти к нему в кабинет для небольшого разговора. Вернувшись с этой встречи, моя мать сказала, что на следующее утро мы должны сидеть за своими партами. «М-р Побджой говорит, что от вас одни неприятности — только от вас двоих, — сказала она мне. — Он пробовал пороть вас, но когда и это не помогло, ему просто не оставалось ничего другого, как исключить вас на время.»
«Да он НИ РАЗУ не порол меня, — возмутился я. — Он только несколько недель назад узнал, кто мы такие вообще!»
Когда на следующее утро мы с Джоном первым делом в назначенное время явились в кабинет директора, м-р Побджой приветствовал нас жестким ультиматумом: «Если вы еще что-нибудь натворите, я вас совсем исключу из школы.»
«Можно мне сказать, сэр?» — спросил я между прочим.
«Ну, что еще, Шоттон?» — резко бросил он.
«Видите ли, сэр, вы сказали моей маме и тете Джона, что вы пробовали пороть нас, а когда это не помогло, вы решили временно исключить нас. Но, сэр, ведь вы вообще никогда нас не пороли!»
Заметно ошеломленный этими словами, директор прочистил горло и поправил лежавшие на столе бумаги. «Хорошо, — наконец произнес он, — я проверю это по своему журналу наказаний. А сейчас идите к себе в класс.»
Утверждение м-ра Побджоя о том, что он очень интересовался развитием Джона, о чем он заявлял нескольким битл-биографам, после этого выглядит просто смехотворно. Встретив Джона на улице, он наверняка не узнал бы его. Джон, в свою очередь, навсегда запомнил бессмертные слова м-ра Побджоя, записанные в его последнем дневнике: «Этот юноша обречен на неудачу».
После этого мы попытались быть, как бы, более избирательными в своих проделках, то есть прогуливали только такие уроки, которые вели небрежные или склеротичные учителя, не замечавшие нашего отсутствия. Но наше легкомыслие, дерзости и профанации продолжали награждать нас постоянным накоплением плохих отметок, и мы с Джоном буквально непрерывно должны были оставаться после уроков.