— Ну так что? — Это совсем не было похоже на приветствие.
— Вы — Шон Форрестер? — сказала она и не узнала собственный голос.
Серые глаза сузились.
— Верно, — сказал он. — А вы-то кто, незваная гостья?
Сьюзен даже побледнела.
— Вы очень грубы.
— Я и должен таким быть. Грубым, жестоким и, давайте не будем забывать, опасным.
Она никак не ожидала, что он будет цитировать книгу Джудит Рентой. Все это было ужасно неловко. Ей следовало остаться в аэропорту и дождаться Дональда. А может, вообще не надо было уезжать из Лос-Анджелеса.
— Вы находитесь в частном владении. — В его голосе звучал гнев, который он с трудом сдерживал. — Никаких интервью. Никаких снимков. Пресса не допускается. Убирайтесь.
— Я — Сьюзен Конти.
— Да хоть бы и Джеки Кеннеди! Вас здесь не ждут. А теперь…
— Я — сценарист, — сказала она спокойно, только заблестевшие глаза выдавали ее раздражение. Она говорила преувеличенно медленно, словно обращаясь к кому-то, кто еще не вполне усвоил язык. — Человек, которого вы умоляли приехать сюда и выслушать вас. Помните?
Как только эти слова были произнесены, она тут же прикусила язык, опасаясь новой грубости: Шон Форрестер не умолял — он угрожал. Пока она собиралась, чтобы дать ему достойный отпор, он разглядывал ее, засунув руки в карманы.
— Извините, — сказал он, но голос совсем не звучал виновато, — я подумал, что вы еще одна из тех репортеров, которые вынюхивают скандальные истории. — Он склонил голову набок, серые глаза сузились. — Вы не похожи на сценаристку… вы похожи на ребенка.
Ее взгляд посуровел.
— Я не ребенок, — сказала она резко. — «Заледеневшее сердце» — мой третий большой сценарий. Первые два не только принесли успех, но и…
— Это не интервью при приеме на работу, мисс Конти.
Слегка покраснев, Сьюзен молча проглотила последние слова.
— Вы уже устроились в доме?
Она почувствовала детское желание отвести взгляд и откашляться, но не сделала этого.
— Я только что приехала. Мне показалось, что здесь никого нет.
Он едва заметно улыбнулся.
— И вы не убежали, как испуганный кролик? Большинство женщин именно так бы и сделали, если бы перед ними была перспектива остаться здесь наедине с гнусным Шоном Форрестером.
Сьюзен поджала губы. Она, конечно, не убежала, как кролик. Но ведь ей и не придется оставаться с ним наедине. В доме должна быть прислуга. А, кроме того, завтра приедет Дон.
Отвернувшись, он бросил взгляд на горы: Сьюзен изучала его лицо, ища в нем следы порока, которые, по мнению Джудит Рентой, совершенно очевидны. В его облике определенно чувствовалась сила: упрямый подбородок, смелая линия прямого носа.