— Я не особо подкован в этой области, — задумчиво сказал Энтони, — но полагаю, чем скорее начать лечение, тем лучше. Я имею в виду, помимо ограничения двигательной активности девочки, нет ли опасности, что со временем выздоровление станет невозможным?
— Да, — выдавила из себя Кит, — есть такая опасность. На днях к нам заходил доктор Марсворфи, чтобы убедиться, что с Милли все в порядке, и он мне сказал, что время Пенни скоро истечет. Но он уверен, что ее нельзя принуждать лечиться, она сама должна захотеть этого, ведь если девочка не пожелает помочь докторам, ее не будут оперировать.
— Понятно, — чуть помедлив, отозвался Энтони. — Это большая проблема. Полагаю, сама Пенни знает, что происходит?
— Да, мы не могли от нее скрывать, — угрюмо объяснила девушка, — потому что в противном случае малышка была бы шокирована ухудшением здоровья вместо ожидаемого улучшения.
— Не только шокирована, но и горько разочарована. Настолько горько, что могла впасть в уныние и перестать бороться, — добавил Энтони. — Я понял, в чем состоит трудность. Скажите, ведь ее сегодняшняя истерика не единственная? Это уже вошло в привычку?
— Вы правы, — неохотно признала Кит. — Они все учащаются и становятся более сильными. — Девушка задрожала. — Я должна идти. Пенни может проснуться, а меня нет.
— Нет, Кит, подождите минутку! — Он накрыл ее ладони своими. Девушка непроизвольно напряглась, но не сделала попытки высвободить руки. — Из вашего рассказа я могу заключить, что в детстве она была очень независимым ребенком?
— Верно, — кивнув, согласилась Кит. — Моя сестра любила гулять одна или делать что-то без посторонней помощи, приговаривая при этом: «Пенни сама! Пенни сама!», если мы пытались помочь.
— А теперь она долгие годы вынуждена ограничивать себя в действиях, — размышлял вслух Энтони. — И ей приходится принимать помощь от других людей — для такой свободолюбивой натуры это непереносимо. Конечно, она приходит в бешенство!
— Вы хотите сказать, что мы ее слишком опекаем? — с негодованием воскликнула Кит. — Что, было бы лучше, если бы мы не обращали на нее внимания и бросали на произвол судьбы?
— Честно говоря, не знаю, — вздохнул Энтони. — Но не будет ли справедливым заметить, что, если вы не найдете к ребенку другой подход, Пенни обречена оставаться калекой до конца жизни?
Кит заплакала. Ей было отлично известно, что он говорит правду. Она давно пыталась найти выход из этого тупика, но тщетно.
Энтони сильнее сжал ее руки.
— Кит, позвольте мне попытаться, — настойчиво произнес он.
Девушка некоторое время старалась рассмотреть его угрюмое лицо, залитое лунным светом.