Леон, обдумав предложение сержанта, с сомнением покачал головой.
— На юге ничего нет, только лес и горы, а мне нужно поскорее доставить тебя к врачу, пока рана не загноилась. Тогда придется отрезать ногу.
— До маньяты, где живет моя мать, отсюда день пути, — сказал Маниоро.
Вот так сюрприз! На секунду Леон опешил — мысль о том, что у сержанта есть родители, почему-то не приходила ему в голову, — потом, оправившись от удивления, вздохнул:
— Ты не понял. Нам нужен доктор, человек, который сможет вытащить стрелу и не даст тебе умереть.
— Лучшего доктора, чем моя мать, здесь не найти. Она знаменитая шаманка, и ее знают все, от океана до больших озер. Она спасла сотни морани, раненных копьем или стрелой или пострадавших от когтей льва. У нее есть снадобья, которые и не снились вашим белым докторам в Найроби.
Маниоро прислонился к стене. Кожа его приобрела нездоровый сероватый оттенок, и в запахе пота проступала неприятная, кисловато-тухлая нотка. Секунду-другую мужчины молча смотрели друг на друга, потом Леон кивнул:
— Ладно. Пойдем на юг, по долине. Тронемся, как только стемнеет, пока не взошла луна.
Маниоро снова выпрямился и, вытянув шею, поводил носом, как делает охотничий пес, улавливая далекий, едва различимый запах.
— Нет, бвана. Если пойдем, то выходить надо прямо сейчас. Ты разве не чувствуешь?
Леон втянул влажный, солоноватый воздух.
— Дым, — прошептал он. — Эти свиньи решили выкурить нас отсюда. — Он посмотрел в окно. На плацу никого не было, но это не значило, что нанди ушли. Скорее всего они уже подобрались к дому с тыльной стороны, где окон не было вовсе. Лейтенант взглянул на густую стену банановых пальм — листья едва заметно подрагивали под легким ветерком. — Ветер с востока, это нам на руку. — Он перевел взгляд на Маниоро. — Захватим только самое необходимое, ни унции лишней. Винтовки и патронташи придется оставить. Возьмем по штыку и по фляжке воды. Больше ничего. — С этими словами лейтенант связал три поясных ремня и перекинул петлю через голову на правое плечо. Потом подобрал фляжку, поднес к уху, встряхнул. — Меньше половины. — Он перелил воду из других фляжек в свою и Маниоро. — Что не влезло, выпьем сейчас.
Сказано — сделано. Оставшуюся воду выпили.
— Ну, сержант, вставай. Пора уходить.
Леон обнял масаи за плечи и помог подняться. Стоя на здоровой ноге, Маниоро повесил на пояс фляжку и прицепил штык. Что-то тяжелое упало на крытую тростником крышу прямо у него над головой.
— Факелы, — буркнул Леон. — Подобрались к дому сзади и теперь бросают факелы.
За первой головней прилетела вторая. Запах горелого резко усилился.