— Значит, ты не можешь сказать, что станет со мной и М'бого? — разочарованно, как обманутый ребенок, спросила Ева. Лусима рассмеялась.
— Я этого не говорила. Иногда темные завесы расходятся, и мне удается заглянуть в будущее. Но я не могу увидеть все.
— Пожалуйста, Мама. — Ева сложила руки перед собой в умоляющем жесте. — Загляни в мое будущее и скажи, обретем ли мы с М'бого счастье.
— Мы совсем недолго вместе, и еще плохо знаем друг друга. Может быть, я смогу заглянуть в твое будущее, если загляну в твою душу.
— О, Мама! Я так рада!
— Рада? А если я так тебя полюблю, что не захочу рассказывать о будущем?
— Не понимаю.
— Будущее не всегда хорошо. Если я увижу что-то такое, что опечалит тебя, разве ты пожелаешь это услышать?
— Я хочу только, чтобы ты сказала, что мы с М'бого всегда будем вместе и никогда не расстанемся.
— А если я скажу, что вам не суждено быть вместе, как ты поступишь?
— Я умру.
— Я не хочу, чтобы ты умирала. Ты слишком мила и добра. Если я увижу, что вам суждено расстаться, не лучше ли мне солгать, чтобы ты не умирала?
— Ты ставишь меня перед трудным выбором, Мама.
— Жизнь трудна. Ничего определенного нет. Нужно просто жить, принимая с благодарностью каждый день. — Лусима посмотрела в глаза Еве, увидела в них боль и смягчилась. — Вот что я тебе скажу. Вы будете счастливы вместе, потому что ваши сердца соединены, как два растения. — Она провела ладонью по старой лиане, змеей обвившей древнее дерево. — Видишь? Лиана стала частью дерева. Они поддерживают друг друга. Их невозможно разделить. Вот так же и вы двое.
— Если ты увидишь в будущем опасность, предупредишь нас? Предупредишь, Мама?
Лусима пожала плечами:
— Может быть. Если решу, что знание пойдет вам на пользу. А сейчас… солнце уже достигло полудня. Мы проговорили все утро. Ступайте, дети мои. Воспользуйтесь тем, что есть. Будьте счастливы.
Шли дни. Благодаря заботам и вниманию Лусимы Ева постепенно изжила страхи и неуверенность, и жизнь ее наполнилась счастьем и смыслом, о существовании которых она раньше и не догадывалась.
— Я знала, что мы должны прийти сюда, но до сегодняшнего дня не понимала почему. Эти дни, дни на Лонсоньо, ценнее любых брильянтов. Что бы ни случилось потом, они останутся с нами навсегда, их никто у нас не отнимет, — сказала она Леону.
Прошло пять дней, прежде чем Ишмаэль, сделав полукруг у основания Лонсоньо и поднявшись с лошадьми по южному склону, появился в деревне. Увидев Еву босиком и в шуке, верный слуга пришел в ужас.
— Даме столь благородной и красивой, как вы, не должно уподобляться безбожным дикарям, — упрекнул ее он.