— Неофициальная форма одежды? — протянул он. Единственными украшениями на ней были серебряное колье-капелька и серьги-гвоздики из изумрудно-зеленого стекла. Распущенные волосы прямо-таки кричали о чувственности.
Она потянулась к дверной ручке его черного «порше», но он опередил ее.
— Сегодня хороший вечер, — сказала она, опускаясь на пассажирское сиденье. — Возможно, они устроят барбекю.
Дерек взглянул на свою белую рубашку и угольно-черный пиджак.
— Могла бы и сказать.
Она улыбнулась без тени раскаяния.
Обходя капот машины, Дерек стянул галстук, снял пиджак и повесил его на спинку сиденья, затем расстегнул воротничок и закатал рукава.
Он уселся на водительское кресло и захлопнул дверцу.
— Так пойдет?
Кэндис слегка склонила голову и заправила волосы за ухо.
— Все равно у тебя этот напряженный акулий взгляд, но, полагаю, с этим ты ничего не можешь поделать.
Он повернул ключ в замке зажигания, заводя мотор.
— Некоторые называют это настороженным умом.
— А некоторые — хищностью.
Дерек выехал на улицу.
— Так мы же в джунглях, детка.
Кэндис рассмеялась, и звук ее смеха ударил его прямо в солнечное сплетение.
— На Бланшар налево, — сказала она.
Потребовалось всего десять минут, чтобы доехать до дома ее родителей, но это были долгие десять минут. Они жили в большом старом кирпичном доме, в стороне от дороги, за живой изгородью из кедров, в престижном районе.
Он свернул на извилистую подъездную дорожку.
— Значит, здесь ты росла?
Она состроила гримасу.
— Здесь.
Дерек вскинул брови.
— Бедная богатенькая девочка?
— Перестань, Дерек. Ты же знаешь, деньги — это не самое главное в жизни.
— Ты шутишь? Конечно же, главное. Деньги дают тебе свободу, возможности, выбор.
— Ты хочешь сказать, что без денег ты бы был несчастен?
— Нет. Но если бы у меня не было денег, я бы тратил кучу времени на то, чтобы они были.
— У тебя есть деньги, и ты все равно тратишь все свое время на то, чтобы их заработать.
Дерек усмехнулся, остановившись перед домом.
— Это чтобы иметь больше.
Они одновременно открыли свои дверцы, и Дерек нагнал ее на широкой бетонной лестнице.
— А тебе не кажется, что это смахивает на жадность? — спросила она.
— Ни капельки. Я был бы жадным, если б копил деньги и тратил их только на себя. Я же этого не делаю. Я открываю компании, создаю рабочие места… нанимаю декораторов.
— Нечестный удар.
— Иметь деньги не грех.
Она оглянулась на его «порше».
— Для филантропа у тебя очень дорогие игрушки.
Он улыбнулся. Ну да. Он не идеален. Еще он любит дорогое вино.
— Грешен, каюсь.
Она взялась за ручку двойной арочной двери.