— Есть ли у меня, что вам сказать? Неужели не ясно, что я хотел бы сказать или, точнее, каких объяснений потребовать?
— Мое поведение до нашей сегодняшней встречи как двух людей, готовых вступить в династический брак, вас не касается, — произнесла Натали спокойным тоном, надеясь, что Кадир не догадается, как неуверенно она себя чувствует. — У вас нет права требовать объяснений, так же как у меня нет намерения вам их давать. Я хозяйка своей жизни.
— Хозяйка. Сейчас вы употребили это слово в его положительном значении. Не удивительно, что оно так легко слетело с ваших губ. Так же легко, как и та ложь, что вы говорили многие, годы, пытаясь скрыть недостатки вашей нравственности. Если бы я знал, что вы были…
Он не скрывал ни своего гнева, ни своего презрения. Натали невольно остановилась и попыталась отстраниться от него. Тут же его рука крепко сжала ее запястье. Натали чувствовала его ярость. Казалось, она заполняла воздух вокруг них. Никогда еще ни один мужчина не заставлял ее ощущать себя такой беспомощной.
— Какая я сейчас, такой была всегда, и мне нечего стыдиться. Я сама могу распоряжаться своим телом. Моей единственной ошибкой, как мне сейчас стало ясно, был неправильный выбор партнера.
— Разумеется, вы вели бы себя иначе, если бы знали, кто я.
— Я совсем не это имела в виду. Моя ошибка состоит в том, что я переоценила вас. Вы меня не стоите. Вы хотите пристыдить меня, обвинив меня в воображаемом преступлении. Мое преступление, если оно и есть, направлено против меня самой. Я слишком поздно осознала, насколько невозможно для женщины моих взглядов иметь какие-либо отношения с таким мужчиной, как вы.
— И это говорите вы? Вы сами вели себя так, как ни одна женщина, имеющая хоть какое-то представление о морали, не стала бы себя вести.
— Имеющая представление о морали? Что вы знаете о женской морали? Все, что вы знаете, вернее все, что хотите знать о женщине, — это ее покорность и послушание. Женская мораль — это тот договор, который она заключает с собой. Только она знает, где лежит для нее граница допустимого. Мои прошлые сексуальнее отношения касаются только меня одной. Наша помолвка стала важным рубежом в моей жизни. Я добровольно приняла ограничения, наложенные на меня ролью жены будущего короля Нироли. В этой роли у меня будут обязанности перед моим народом. И я готова многим пожертвовать.
— Если вы пытаетесь сказать, что тот случай в Венеции был последний кутежом, который должен насытить ваш аппетит на весь период нашего брака, то позвольте заметить, я вам не верю. Женщина с подобным поведением никогда не станет ни хорошей женой, ни хорошей матерью.