— Почему ты…
Кадир смотрел на нее так, словно собирался схватить за горло и вытрясти из нее душу.
Но Натали это не волновало. Если у него не хватает порядочности защитить их брак от посягательств своей любовницы, так пускай пожинает плоды. Она искоса посмотрела на него. Свет лампы четко обрисовывал черты его лица: опущенные уголки рта, холодный блеск глаз.
— Как тебе это ненавистно, да? — усмехнулась Натали. — Тебе ненавистно, что ты женат на мне. Но в этом ты должен винить только себя. — Она увидела, как что-то вспыхнуло в темно-зеленой глубине его глаз.
— Я должен винить себя за твою аморальность?
Он также хорошо умел менять тему разговора, как и Захра. Но Натали не собиралась поддаваться на эту уловку.
— То, что ты предпочитаешь считать меня аморальной, еще не делает меня таковой. А вот тебя можно обвинить в том, что ты женился на мне, не считая меня достойной быть твоей женой. Ты зол на меня, но в действительности тебе нужно винить себя.
— Как это типично для женщин использовать слова, как и тело, для обмана.
— Здесь нет никакого обмана, разве что в твоем воображении.
— Ты забыла тот способ, которым ты предложила мне себя?
— Мое физическое влечение к тебе не имеет никакого отношения к моей преданности нашему браку. Как свободная женщина, которой я тогда была, я имела полное право распоряжаться своим телом по своему желанию, и кроме того…
Натали остановилась, не сказав, что на протяжении долгого времени он был единственным мужчиной, которому она отдала себя.
— Как твой муж я имел право ожидать, что ты придешь в нашу брачную постель без определенного рода доказательств, что другой мужчина владел тобой. Я не хочу быть одурачен тем же способом, как моя мать…
— Но ведь не было никакого другого мужчины! И почему всегда все сводится к тому, что случилось с твоей матерью? Ты застрял в прошлом, Кадир. Твоей матери было всего восемнадцать, — воскликнула Натали, готовая защищать молодую девушку, которой выпало так много горя. Настоящий мужчина, любящий сын, должен был иметь сострадание к ее чувствам. — Ты говоришь о моей предполагаемой аморальности — это лицемерие, когда у тебя самого есть любовница. И между прочим, — резко добавила она, — в следующий раз, когда ты захочешь обсуждать с ней мои недостатки, советую упомянуть, что ты уже занимался со мной сексом.
— В какой следующий раз? О чем ты говоришь?
— О чем? Хорошо, я скажу! Захре откуда-то стало известно, что эту ночь я провела одна. Нет, я не опустилась до ее уровня и не испортила ей праздник, когда она дала понять, как высоко ты ценишь ее способности в постели.