— Они, как шелк, чистый шелк, — прошептал Роберт, нежно перебирая длинные пряди. — Мне хотелось бы знать, какого они цвета.
Не желая лгать, но и не осмеливаясь сказать правду, Габриелл изогнула шею, отвлекая его своим приглашением. Забыв обо всем, Роберт целовал ее шею, подбородок, щеки, и вот его губы прильнули к ее губам. Она ждала этого и страстно ответила на его поцелуй.
Неожиданно Роберт замер.
— В чем дело, дорогой?
Роб вспомнил, как всего несколько часов назад они выпивали с Леди Фантазией.
— Я недавно пил коньяк. Это тебя не побеспокоит? — спросил он.
— Единственное, что меня беспокоит, mon commandant, это то, что ты остановился. Я бы не отказалась попробовать вкус твоего коньяка… чтобы убедиться, что он из прекрасного виноградника, — прошептала Габриелл. — Нас, французов, можно назвать настоящими знатоками этого вопроса.
Роб обвел контуры ее губ кончиком языка, и когда она приоткрыла их, он осторожно скользнул внутрь. Их языки переплелись, сначала нежно, потом со все возрастающей страстью. Он почувствовал, как Габриелл запустила пальцы ему в волосы и слегка потянула их. Она с такой радостной страстью отвечала на его поцелуи, что когда Роберт почувствовал, что ее грудь коснулась его груди, привлек ее к себе еще сильнее.
Габриелл почти запаниковала. Баррингтон был крупным, сильным мужчиной, и в его объятиях она с восторгом ощущала эту первозданную силу, но одновременно он был добрым и нежным. Она прервала поцелуй и прошептала:
— Давай попробуем что-нибудь новое… s'il vous plait[8]!
Она положила руки ему на грудь и слегка отстранила его. Как и раньше, он тотчас отпустил ее, хотя ему совсем не хотелось этого делать.
Хриплым от страсти голосом он спросил:
— Что именно новое?..
Кончиками пальцев он рисовал замысловатые узоры на ее руках, не столько для того, чтобы отвлечься, сколько для того, чтобы доставить ей удовольствие. Возбуждение Роберта было настолько сильным, что он чувствовал, что готов выплеснуть свое семя — даже если Габриелл так и не коснется его плоти.
— Опустись на колени лицом ко мне, — велела она.
Он повиновался. Когда она взяла его ладони и положила себе на грудь, он судорожно вздохнул.
— Моя грудь не очень большая, — сказала она нерешительно.
— Она совершенна, — прошептал Роб, ощущая набухшие соски сквозь тонкий шелк легкой рубашки, которая все еще была на Габриелл.
Он нежно сжал ее груди. Но Габриелл, сдерживая его, обхватила ладонями его запястья.
— Ты должен начать медленно, нежно.
— Да, я помню о крыльях бабочки, — прошептал Роберт печально.
Его пальцы скользнули по ее груди, и у Габриелл перехватило дыхание. Она выгнулась, поощряя его.