Однако я твердо шел к своей цели. К службе в армии меня все-таки признали непригодным, и я записался в торговый флот и ожидал отправки в Шипсхед-Бей на курсы подготовки.
С Саймоном я встретился случайно, столкнувшись нос к носу на Рэндольф-стрит. Он был сам не свой.
- Пойдем перекусим! - сказал он, поскольку остановились мы возле «Энричи», а в витрине стояла ваза с парниковой клубникой. Официанты приветствовали Саймона как старого знакомого, но он, вместо того чтобы радоваться своей популярности, еле отвечал, не желая поддерживать беседу. Когда мы сели за столик и он снял шляпу, меня поразила его бледность.
- Что с тобой? Что случилось? - спросил я.
- Вчера вечером Рене пыталась покончить с собой, - ответил он. - Наглоталась снотворного. Я приехал, когда она уже теряла сознание. Тряс ее, бил по щекам. Заставил лечь в холодную ванну и пролежать там до прихода доктора. Она осталась жива. Теперь все в порядке.
- Она всерьез намеревалась это сделать?
- Доктор сказал, что настоящей угрозы для жизни не было. Возможно, она не знала, сколько таблеток следует принять.
- Что-то мне не верится.
- Мне тоже. Похоже, Рене симулировала самоубийство. Притворщица. Она такие штуки уже не раз проделывала.
Я с болью вспомнил все их ссоры и препирательства - бессмысленные и неразрешимые.
- Люди, знаешь, ко всему привыкают, - рассуждал между тем Саймон. - Увлекаешься как-то… Если платишь за удовольствие - еще куда ни шло. А бывает - удовольствия на грош, а платишь за мечту, на самом деле ничего не имея. Приходится платить! На то она и цена.
- Чем я могу тебе помочь?
- Например, толкнуть под поезд, - произнес он.
И начал рассказывать все по порядку. Шарлотта узнала о Рене.
- Наверно, она давно знала, - пояснил он, - но выжидала чего-то.
Еще бы Шарлотте не знать! Со всех сторон она только и слышала о Саймоне и при всем желании не могла бы о нем не думать. В округе его все знали.
- Пожалуйста, мистер Марч, угощайтесь, - сказал официант, ставя на стол клубнику.
Рене все время была рядом с Саймоном, они постоянно играли с огнем, словно напрашиваясь, чтобы их увидели вместе. Иначе зачем было Рене провожать Саймона до дверей? Однажды я нашел в машине брата ее золотой гребешок. Но он сказал только: -
- Вот растяпа чертова, - и сунул его в карман.
Трудно было предположить, что за два года Шарлотта не
обнаружила никаких улик - ни золотистых волосков, ни носовых платков, ни спичек в бардачке с этикеткой ресторана, в котором она не бывала. И вечерами, когда муж возвращался со шляпой и газетой в руке, вряд ли она не могла определить по его поцелую в щечку, натужным шуткам и фальшивому благодушию, что всего лишь за несколько минут, требуемых, чтобы поставить машину и подняться на лифте, он был с другой женщиной. Наверняка она все знала. Но, думаю, до поры Шарлотта говорила себе: «Чего я не видела собственными глазами, того и нет» - уловка не столько слепцов, сколько людей решительных и хитрых. Можно и в схватке с медведем, упираясь лбом в его шкуру, размышлять о том, как провести следующий уик-энд, кого пригласить на ужин и какие приборы поставить.