Обворожительная Хиона пошла в отца, и ее черты дышали безупречным совершенством, какое греческие скульпторы придавали облику своих богинь, а глаза ее будто хранили всю таинственность этой злополучной, так часто разделяемой страны.
Красота ее старшей сестры, Хлорис, была совсем иной.
Она выглядела англичанкой, истинной англичанкой и походила на мать золотистыми волосами, голубыми глазами и изумительным бело-розовым цветом лица.
Хиона нередко повторяла, что греческое имя ей совсем не идет, что ее следовало бы наречь Элизабет, или Эдит, или Роза.
— Но ведь имена для нас выбрал папа, — напоминала Хлорис, — и как грек, он хотел выразить свой патриотизм.
— Но папина мать была англичанкой, — отвечала Хиона, — и, значит, мы гречанки лишь на четверть, как бы мы ни хвастали своей греческой кровью.
Хлорис замолкла, так как не любила спорить, а к тому же всегда терпела поражение в поединках с младшей сестрой.
Хиона блистала способностями, и принцесса Луиза часто вздыхала, потому что они не могли позволить себе взять для своей младшей дочери учителей, чтобы она глубже постигла предметы, которые ее интересовали и о которых она знала так мало!
— Почему я не мальчик, мама? — как-то спросила Хиона со вздохом. — Тогда бы я могла поступить в школу вроде Итона, а потом, возможно, и в Оксфорд.
Принцесса Луиза могла бы рассмеяться, но она ответила серьезно:
— Я так хотела подарить твоему отцу сына! Но он, дорогая, очень гордился своими красавицами дочерьми и не уставал повторять, что ты очень похожа на его прабабушку, которую в дни ее молодости провозгласили самой прекрасной женщиной Греции и воплощением Афродиты.
— Наверное, ей очень нравилось, что столько людей восхищаются ею, — заметила Хиона.
Принцесса Луиза печально улыбнулась и подумала, что ее младшая дочь в любом споре отыскивает уязвимое место, довод, на который нет ответа.
Жили они очень уединенно, так как им приходилось беречь каждый шиллинг, и принимать у себя не могли, а приглашения получали редко по той простой причине, что мало кто знал о их существовании.
Однако удача им улыбнулась. На балу в Виндзорском замке, куда ее с матерью приглашали раз в год, в Хлорис безумно влюбился младший сын герцога Тульского, который, едва ее увидев, уже не мог отвести от нее глаз.
Он пригласил ее на танец. Потом еще и еще, а на следующий день он приехал с визитом в их особнячок.
Хлорис ждала его — ее глаза сияли, как звезды, а пальцы дрожали от бурного волнения.
Юным влюбленным мир представлялся таким великолепным, таким радостным, что они не сомневались в ожидающем их вечном счастье.