— Да, — ответил он, — но если вы разрешите мне войти в вашу спальню, там в полу есть люк. Через него я спущусь на путь, и они меня не увидят.
— Ну а если увидят?
— Тогда меня застрелят, как уже застрелили бы, если бы вы меня не спасли.
— Прошу, прошу вас, поберегитесь, — умоляюще сказала Хиона.
— Непременно, — ответил он. — И не только потому, что об этом просите вы, но потому, что я верю, что нужен Славонии.
При этих словах он встал. Но прежде чем он отошел в непроницаемой темноте, она сказала:
— Предположим, мне понадобится ваша помощь. Как мне связаться с вами? Где искать?
— Пошлите мне известие с любым славонцем, которому будете доверять.
— И сказать, чтобы он передал его Невидимому?
— Конечно. Они поймут, а я восхищаюсь вами, моя маленькая принцесса, и если буду жив с Божьего соизволения, спасу вас.
Он умолк, и Хионе почудилось, что он смотрит на нее в темноте и видит ее, хотя сам остается невидимым.
Потом с легким вздохом он шагнул в сторону спальни.
— Подождите здесь, — сказал он. — И помолитесь, чтобы я добрался до тех, кто ждет меня.
— Я помолюсь от всего сердца, — ответила Хиона. — Да охранит вас Бог!
Никогда ничего подобного она в жизни не говорила и все-таки произнесла эти слова совершенно естественно.
Он открыл дверь ее спальни, и в светлом проеме она увидела его силуэт.
Он был высок, широкоплеч, строен и, видимо, очень силен.
Тут же дверь затворилась за ним.
Хиона начала молиться.
Из спальни не доносилось ни звука, но ей представилось, как он откидывает ковер и открывает люк, достаточно широкий, чтобы в него мог пролезть взрослый мужчина.
Вот человек, с которым она говорила, спускается на железнодорожное полотно под вагоном бесшумно и быстро.
И сейчас какой-нибудь солдат может услышать шорох, заметить движение в темноте и выстрелить в него.
— Господи, молю тебя, спаси его! — шептала Хиона.
Сложив ладони в мольбе, она чувствовала, как ее молитва возносится среди звезд к небесам, и в то же время напряженно вслушивалась, не прогремит ли выстрел, не раздастся ли предсмертный крик.
Прошло много времени, прежде чем она решила, что Невидимый благополучно спасся, и лишь тогда встала и вошла в спальню.
Как она и ожидала, ковер у изножья кровати был откинут, открывая крышку люка, которую спасшийся закрыл за собой.
Она расправила ковер, сняла атласный пеньюар и легла.
Час был уже очень поздний, а вернее, ранний, и она знала, что скоро звезды начнут гаснуть и бледные пальцы рассвета угасят сияние месяца.
А Невидимый будет уже далеко — целый и невредимый, как она надеялась.
Уже засыпая, она помолилась, чтобы он ее не забыл, как и обещал.