— Мне страшно! По-моему, теперь мысль, что мне предстоит брак с незнакомым стариком, страшит меня даже больше, чем при отъезде из Англии.
— Я понимаю, — сказал человек во мраке. — И все же вы можете помешать тому, чтобы Славонию проглотили, как были проглочены другие страны.
— Я попытаюсь помочь вашей Славонии, — ответила Хиона. — Но понимаю, что это будет очень трудно.
— Слишком трудно, — резко сказал он, — и слишком тяжело для такого юного существа, как вы. Вам надо быть счастливой, свободной, а не превращаться в пешку в политической игре.
— Я так и сама думала, — ответила Хиона, — но мне оставалось только смириться с волей королевы.
— Не думаю, что она да и вообще кто-то в Англии имели хоть малейшее представление о том, что вас ожидает здесь.
Он сказал это очень тихо, словно себе, а не Хионе, и она испуганно вскрикнула:
— О чем вы? Что от меня скрывают? Я знаю, что-то есть такое, но никто не хочет говорить со мной откровенно. А мне будет легче взглянуть в глаза фактам, чем воображать ужасы, быть может, куда более жуткие, чем те, которые меня подстерегают на самом деле.
Человек во мраке сказал неожиданно:
— Дайте мне вашу руку.
Хиона без колебаний протянула ему руку, и он сжал ее в своих.
— Послушайте меня, принцесса, — сказал он. — Вы спасли мне жизнь с большой смелостью и находчивостью, каких я не ожидал бы найти в юной девушке, а после этого разговора в темноте я убедился, что в вас есть все, что должно быть присуще королеве. А народ моей страны, когда узнает вас ближе, преданно вас полюбит.
Его пальцы сжались еще крепче.
— Но я не отрицаю, что впереди вас ждут большие трудности, и прошу вас: обещайте, если они окажутся невыносимыми, вы попросите меня о помощи. Не знаю как, но клянусь, если это будет человечески возможно, я употреблю все средства в моем распоряжении, чтобы спасти вас.
Он говорил с таким глубоким чувством, что Хиона онемела, и только ее невидимые в темноте глаза широко открылись.
И одновременно она остро ощущала, что флюиды, исходившие от него и его рук, сжимавших ее руку, были почти электрическими, словно ей еще не приходилось встречать человека с такой могучей жизненной силой.
Когда он умолк, она произнесла тоненьким, почти детским голосом:
— Благодарю вас. Мне стало… легче на душе, потому что я знаю… вы будете… где-то рядом.
Помолчав, она спросила:
— Вы меня не забудете?
Она не сомневалась, что он улыбнулся, прежде чем ответить:
— Это было бы невозможно!
Он наклонил голову, и она почувствовала прикосновение губ к ее руке.
— А теперь я должен уйти.
— Но как? — спросила Хиона. — Ведь снаружи часовые.