Король всегда отдавал себе отчет в том, что рано или поздно он женится. Ведь предполагалось, что у него будут сыновья, которые смогут стать наследниками престола. Но положение, в которое он попал сейчас, когда ему диктовали условия его брака и он практически не мог отвергнуть его, явилось для него полной неожиданностью.
Увы, его государство нуждалось в поддержке Англии. Как в торговле, так и в политике. А ценой, которую Англия требовала за свое покровительство, было место на моронском троне, которое должна была занять родственница королевы Виктории.
«Я отказываюсь! Я категорически против!» — чуть было не крикнул король, когда ему сообщили, чего именно от него хотят.
Однако долгие годы самоконтроля еще при жизни отца научили Максимилиана разговаривать хладнокровно и без горячности, а также выслушивать без комментариев высказываемые ему соображения. Проницательный ум короля подсказывал ему, что на сей раз это неизбежно.
В то же время сам замысел этого политического брака претил королю и был ему крайне неприятен.
Он скрепя сердце наблюдал воодушевление, с которым было воспринято решение о его браке с принцессой Анастасией, и едва сдерживался, выслушивая сыпавшиеся со всех сторон поздравления.
Когда король несколько раз повторил на совете, что со стороны Франции опасности не существует, никто даже не обратил на это серьезного внимания. Но разве не уверял его сам император в том, что его не интересуют новые завоевания или аннексии в Европе?
— Поистине Франция уже достаточно велика, — сказал император, когда король Максимилиан находился у него в Париже. — Довольно трудно управлять, сохранять спокойствие и обеспечивать экономическое процветание уже на той территории Франции, которая принадлежит мне сейчас. Так зачем же мне хотеть обладать еще Англией или Мороной?
— Предполагают, что у вас есть планы относительно обоих этих государств, — заметил король Максимилиан с дружеской откровенностью.
— Меня уже обвиняли в стольких грехах, которые я не совершал, — улыбнулся император, — что, я думаю, еще один или два не нанесут мне большого вреда. Однако, позвольте нам более не говорить о политике, мой дорогой Максимилиан. Пока вы в Париже, у меня для вас есть много куда более занимательного, что, несомненно, заинтересует вас.
— Так, значит, вас не волнует мой трон? — пошутил король.
— Боже упаси! — воскликнул император с притворным ужасом. — Мой собственный трон не слишком прочен!
Оба они рассмеялись. И теперь король был полностью убежден, что опасения членов его кабинета министров были так же нелепы и безосновательны, как и те, что заставили англичан сформировать добровольческие корпуса стрелков, готовые отразить французское вторжение, и возвести бронированные укрепления на берегах Ла-Манша.