— И что с того?
— Уильям Листер — очень хороший вариант.
— Вы мне его рекомендуете?
— Всякий, кто устраивал моего отца, безусловно хороший работник.
— Я это запомню.
Бевил улыбнулся, и мы пустили своих лошадей в галоп.
Вскоре я уехала к Гвеннан во Францию.
Жизнь в этой школе была не в пример более приятной, без такой строгой дисциплины, как в Челтнеме. Как подруга Гвеннан, я сразу стала пользоваться некоторым уважением и даже сошлась с несколькими девочками, но ни одна из них, разумеется, не была мне так близка, как Гвеннан. Она действительно обрадовалась моему приезду. Нас поселили в одной комнате, что оказалось очень удобно, поскольку нам весь день приходилось говорить по-французски, и как же приятно было поболтать вечером на родном языке.
Гвеннан с возрастом стала очень женственной — настоящая красавица. Я была высокой, но слишком тощей, да и моя хромота никуда не исчезла. Однако наша директриса меня любила, потому что со мной было легче справиться, чем со всеми веселыми и привлекательными девушками, находившимися у нее под присмотром.
Бевил отправился в Южную Африку и очень скоро был ранен; однако успел до того проявить свою храбрость. Он вернулся домой как раз вовремя, чтобы принять участие в сентябрьских выборах, прошел в Ланселле подавляющим большинством голосов, а поскольку, кроме того, его партия вся пришла к власти, его, судя по всему, ожидало блестящее будущее.
Гвеннан частенько хвастала своим братом, а меня призывала в свидетели его достоинств, впрочем, тут меня уговаривать не требовалось.
Гвеннан была самой яркой личностью в школе, и я еще больше уверовала в особое обаяние Менфреев. Раньше я полагала, что преувеличиваю это обаяние, потому что сама выросла в очень холодном доме. Но теперь я видела Гвеннан среди девушек из таких же семей, как ее, и все равно она смотрелась на их фоне ярким факелом, горящим в темном зале.
Я была пассивной соучастницей ее приключений, всегда готовой прийти на помощь в разных трудных ситуациях. Она завела себе воздыхателей из местных и частенько выскальзывала на улицу тогда, когда вся школа ложилась спать. Эти ночные похождения давали ей почувствовать вкус жизни — так она говорила. А я следила, чтобы балконная дверь была открыта перед блудной дочерью пансиона. Я должна была всматриваться в темноту и давать ей знак, когда можно было без риска вскарабкаться по увитой диким виноградом решетке на балкон. Я делала за нее задания, чтобы у нее хватало времени на другие дела. Я любила Гвеннан, как любила все, связанное с Менфреей, и она отвечала мне тем же: я твердо знала, что в беде смогу на нее положиться.