Игорь все стоял в тамбуре и не хотел уходить. Он знал, что такая ночь не может повториться. Впервые с полнотой и определенностью он почувствовал себя русским. В его душе, в крови, в каждой его клеточке никогда не виденные раньше пейзажи отозвались неожиданной острой любовью. Чем была эта любовь? Наследием поколений? Памятью? Это была память — отцова, дедова, родовая, народная... Сейчас в нем продолжалась жизнь, которая была здесь до него, без него. Исконное, давнее он переживал как свое и почувствовал, что он не один на этих равнинах.
А все-таки... Вся жизнь минувшая должна остановиться где-то.
Иногда какой-нибудь дом, рыночная площадь, лошади у коновязи, деревенский мужик с покупками или просто запах талого снега (с чего бы вдруг!) вызывают острое, почти физическое ощущение прошлого, минувшей жизни, точно ты жил в этом доме и знал эту исчезнувшую жизнь. Картина вдруг начинает дробиться, тускнеть, меркнуть в зыбком полусвете, а из него проступает уже другая картина, набирает цвет, плотность, ощутимость...
Во всяком поколении есть все поколения. Человеку пусто и одиноко в одном настоящем, с тревожным замиранием в душе пускается он в странствие во времени и неожиданно возвращается из дали лет с чувством надежды и покоя.
История — живая жизнь. Прошлое не умирает. Ты живешь потому, что до тебя жили другие. Ничто не может обречь нас на беспамятство, все мы связаны в тесный узел соучастия.
Еще не пережив волнения, ты обретаешь чувство утраченного родства, похожее на внезапный прилив счастья.
Целый день он не отрывал глаз от пейзажей за окном, он влюбился в них, по сейчас, стоя на ночном ветру, понял, что родину не опишешь в географических понятиях. В самом деле, что скажут другому эти поля и косогоры? Ведь только их он и сможет увидеть.
Родина — это память, это душевное измерение, это способность видеть и чувствовать так, а не иначе.
Он искал слова, чтобы выразить то сложное и, быть может, невыразимое, что было заключено для него в слове «родина». Как рассказать об этом? Ведь не размахивать же руками, не кричать на всех перекрестках о своей любви. Надо хранить в себе это сдержанное, строго-ревнивое чувство. Он подумал об этом с грустью, но и с надеждой тоже, потому что другой, если ему суждено разделить твое чувство, безошибочно узнает его, поймет тебя по жесту и голосу и улыбнется в ответ.
1983