Его постоянно угнетало обещание, данное им по радио жителям Севильи еще 10 июня, обещание во что бы то ни стало, даже ценой своей карьеры, найти виновников взрыва. Свои угрызения совести он скрывал и ни за что не признался бы комиссару Эльвире в том, что чувствует, ворочаясь по ночам без сна в своей постели. Он проник в этот заговор, как проникают в темную махину замка, проник, но ничего не нашел и сейчас надеялся только отыскать некую «потайную дверь» или «тайный подземный ход», который привел бы его к чему-то, скрытому от глаз.
Единственный человек, который приходил ему на ум в этом смысле, приходил постоянно в течение всех этих трех месяцев, был тот, кого он, так или иначе, не в силах был забыть, — покрывший себя позором следственный судья Эстебан Кальдерон, по ассоциации с которым Фалькону вспоминалась и любовница-кубинка судьи, скульптор по дереву по имени Мариса Морено.
— Шеф?
Прервав свое исследование темных глубин подсознания, Фалькон поднял глаза, чтобы увидеть круглое открытое лицо одного из лучших молодых детективов — Кристины Ферреры. Во внешности Кристины, казалось, не было ничего особенно привлекательного — вздернутый нос, широкая улыбка, короткие прямые неопределенного цвета светлые волосы — ничего примечательного. Но каким-то образом на ее лице отражались незаурядные внутренние качества девушки — ее великодушие, неколебимые нравственные устои и редкая способность сострадать. Именно поэтому Кристина так расположила к себе Фалькона уже при первой их беседе, когда девушка пришла к нему устраиваться на работу, которую в результате и получила.
— Я подумала, что вы, должно быть, здесь, но вы не отзывались. С утра пораньше, да?
— Один небезынтересный нам русский был убит на автостраде падением стального прута, — отвечал Фалькон. — Какие-нибудь новости для меня?
— Две недели назад вы поручили мне разузнать подробности о подружке Кальдерона Марисе Морено, проверить, не числится ли за ней чего-нибудь сомнительного.
— А я как раз по странной случайности о ней-то и думал, — сказал Фалькон. — Продолжай-ка.
— Не обольщайтесь понапрасну.
— Судя по твоему виду, результат за две недели работы не слишком впечатляющий.
— Ну, работа была урывками. А кроме того, вам должно быть известно, что в Севилье дела быстро не делаются, — сказала Феррера. — И что правонарушений за ней не замечено, вы тоже знаете.
— Ну а что ты все-таки нарыла?
— После того как я поставила на уши всю местную полицию, мне удалось выудить одну деталь.
— Деталь?
— Заявление о пропаже в мае тысяча девятьсот девяносто восьмого года ее сестры Маргариты.