ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
Богушевич сказал Соколовскому:
- Тогда, в таборе, я узнал вас, но не поверил себе. Думал причудилось: как раз перед этим вдруг вспомнились виленские друзья: Ванда, Минейка и вы, корнеты.
- И я узнал, сразу узнал, - откликнулся Соколовский. - Авдеев догадливый оказался, спросил потом, не родичи ли мы. После я выяснил, что вас на хуторе спрятали. Тот же Авдеев на след напал.
Нонна в белом подвенечном платье и фате стояла у порога, в нервном нетерпении кусала губы.
- Пойдем с нами, - сказал Силаев и шагнул к Нонне, - он заметил ее состояние. - Шафером будешь...
Богушевич принялся защелкивать портфель, Соколовский приостановился, ждал.
- Сергей! - еще раз позвала его Нонна, на этот раз раздраженно.
Он сделал еще несколько шагов, но остановился, оглянулся на иконы в красном углу; лицо его смягчилось, словно посветлело, в глазах - смирение. Улыбнулся тихой, такой же смиренной и спокойной улыбкой, кивнул иконам, перекрестился, прощаясь.
- Пойдем, Нонна, пойдем, - сказал негромко, с ясной улыбкой и с таким выражением лица, какое бывает у человека, вдруг познавшего важную истину. Еще неизвестно, что считать карой - жизнь или смерть... - Взял Нонну под руку, толкнул дверь, пропустил ее вперед.
Они уже вышли в коридор, а Богушевич задержался, все еще застегивая портфель, и через выходящее на улицу окно вдруг увидел Потапенко, ротмистра Бываленко, Бранта и вахмистра. Они шли сюда, в дом, шли, ясное дело, за Силаевым-Соколовским.
- Сергей! Сергей! - закричал Богушевич. - Стой!
Тот откликнулся, но не остановился, вышел на крыльцо.
Богушевич выбежал следом за ними. Так они втроем и стояли на крыльце, глядя, как жандармы поворачивают с улицы к воротам, как вахмистр просовывает руку в дырку и отодвигает засов и, распахнув створки, быстро отступает в сторону, пропуская начальство.
- Сережа! - схватила Нонна Соколовского за плечо. - Они за тобой, боже... - Голос ее оборвался всхлипом, она покачнулась, как бы теряя сознание.
- За мной, - прошептал Соколовский, и лицо его залила бледность.
Бываленко, шедший первым, не сводил глаз с Соколовского и Нонны, торжественно нарядных, одетых к венцу. Однако на лице его - не удивление, что застал их в таком убранстве и при таких обстоятельствах, а профессиональная настороженность и бдительность. И еще радость: вовремя пришли, не упустили, застали. Он чуть замедлил шаг, давая вахмистру опередить себя, и когда тот приблизился к крыльцу и стал рядом с Соколовским, Бываленко козырнул, остановился. Брант подошел, держа руку в кармане синего бархатного сюртука, кивнул головой, приподнял пуховую шляпу.